Илья КОЖЕВНИКОВ: «Адвокаты – последние романтики XXI века»
«Быть на стороне правды – лучший допинг для плодотворной работы на результат»: Илья Кожевников, руководитель практики «Уголовно-правовая защита в ятрогенной сфере» юридической фирмы INTELLECT, рассказал о том, как пришел в адвокатуру после 6 лет следственной работы и почему выбрал специализацию, связанную с защитой врачей, а также поделился впечатлениями от работы в команде INTELLECT.
– Илья Вячеславович, наверное, я не ошибусь, если скажу, что Ваш путь в адвокатуру был действительно долог. Юридическую карьеру Вы начали с должности секретаря суда, работали следователем и даже были признаны лучшим следователем Свердловской области со стажем работы до 3 лет. Почему вдруг адвокатура?
– Если точнее, моя юридическая карьера началась после срочной службы в армии в должности сторожа военного гарнизонного суда, но спустя пару месяцев я был повышен до секретаря судебного заседания.
Это мой осознанный выбор дальнейшего творческого пути: да, я считаю юриспруденцию в целом и уголовную специализацию в частности не занудным перекладыванием бумажек и ожиданием в коридоре заранее известного решения суда, а возможностью реально помочь людям восстановить социальную справедливость, быть их гарантом соблюдения законности, если они отчаялись. Это очень сильно мотивирует меня делать максимум, делать порой невозможное. Часто слышал от адвокатов, будто работать в России – это неблагодарное дело, здесь невозможно добиться справедливости, однако я уверен, что это не так.
По моему мнению, адвокатура в России в последние годы проходит настоящий этап становления, и при должных усилиях можно избавиться от стереотипов общественного мнения об адвокатском сообществе. Есть множество блестящих адвокатов современности, многим из них я обязан вдохновением, которое не покидает меня в работе. Мне действительно нравится носить гордое звание российского адвоката, соответствовать ему.
За долгое время работы следователем я не отступал от своих принципов, поскольку самое важное в такой работе – это порядочность, честность и желание защитить права человека. Возможно, я наивен, но уверен, что адвокаты – последние романтики XXI века: только они верят, что истина где-то рядом и они ее обязательно найдут.
Я горжусь работой в следственных органах, и смена моей деятельности не ставит меня в оппоненты бывшим коллегам – напротив, зная всю специфику, можно абсолютно законно и на понятном языке говорить со следователями, чего порой не хватает коллегам без аналогичного опыта. Как правило, достаточно пяти секунд диалога, чтобы следователь понял, кто перед ним и насколько далеко можно отойти от формализованного процессуального общения, однако и в этом случае я преследую строго интересы своих доверителей и жестко реагирую на вопиющие нарушения их прав.
Также ключевым моментом в выборе профессии адвоката для меня была возможность расширения юридических знаний – практического изучения таких отраслей, как трудовое право, арбитраж, административное право и многие другие.
Это интересно и помогает постоянно повышать свою квалификацию, выходить из зоны комфорта, самосовершенствоваться. При следственной работе, когда в производстве с десяток уголовных дел (доходило и до 15) по особо тяжким составам, порой до 20 человек под стражей и череда бессонных ночей, такое вряд ли возможно. В этом конвейере остаются самые стойкие: например, спустя два месяца после трудоустройства в районный отдел СК РФ я был самым «старым» сотрудником. Я благодарен этому опыту, но пора двигаться дальше.
– Почему выбрали эту специальность?
– Я всегда мечтал стать военным хирургом, даже окончил Суворовское военное училище в Екатеринбурге. Однако в год его окончания в связи со сложной экономической обстановкой в стране набор в Военно-медицинскую академию был сильно ограничен, и мне предложили поступать в Военный инженерный институт по распределению на специальность «эксплуататор колесно-гусеничных машин». Такая перспектива для меня была сомнительна, поэтому я, просмотрев учебные курсы гражданских вузов, выделил интересовавшие меня предметы на первом году обучения (история, обществознание), решил потратить год на юридическом и после этого вновь попытаться попасть в ВМА. В итоге затянуло, и я уже не смог завязать, но искренняя любовь к медицине осталась и сопровождает меня всю жизнь.
– Вы добились немалых успехов, будучи партнером адвокатского бюро WHITE COLLARS, не без Вашего участия уголовная практика бюро была включена в региональный рейтинг «Право.ru 300». С чем связано решение покинуть компанию?
– Я безгранично благодарен своим друзьям, бывшим партнерам по бюро, которые после моего увольнения из органов дали возможность вникнуть в новую для меня реальность, поделились опытом, помогли создать фундамент для подготовки к квалификационным экзаменам на получение статуса адвоката и после успешной сдачи приняли в партнеры. Однако у всех разные взгляды на построение юридической практики, и это нормально. Мы поддерживаем друг друга и не перестаем постоянно взаимодействовать.
Более того, инициатором интеграции с INTELLECT стал наш управляющий партнер Павел Репринцев, которого я поддержал, – как оказалось, не зря. Мы и раньше работали с INTELLECT, и я понимал, что это образцовый пример построения юридической фирмы. И когда поступило предложение увидеть всё изнутри, я не смог удержаться. Считаю, что необходимо быть среди лучших, чтобы самому становиться лучше.
– Как ощущаете себя в новой команде экспертов INTELLECT?
– Скажу честно, я долгое время не мог понять, чем вызвана такая сильная концентрация настолько талантливых юристов в одном месте, почему у них предельно высокая организованность, как делегированы полномочия между сотрудниками, почему всё работает не на «ручном» управлении, как принято на государственной службе, а функционирует само собой и при этом приводит к традиционно высокому результату.
Погружаясь во внутренние процессы INTELLECT, я понимаю, что это идеальная модель, вобравшая в себя двадцатилетний опыт работы. Я абсолютно искренен в этих словах и не пытаюсь проявить излишнюю лояльность и корпоративность, поверьте. Меня сложно поймать на лицемерии.
Я жадно пытаюсь впитывать новый опыт от многих практик, с которыми я не смог бы столкнуться ранее, если бы не INTELLECT. В первую очередь для меня это возможность познавать новое и добиваться успехов в команде крепких профессионалов. Что может быть лучше для практикующего адвоката?
– Вы обладаете уникальной специализацией – защищаете врачей от обвинений в совершении ятрогенных преступлений. Как Вы приобрели этот опыт?
– Как я уже говорил, мой следственный опыт в основном был наполнен тяжкими и особо тяжкими преступлениями против личности, а в условиях работы на региональном уровне ко мне попадали дела «особой сложности и важности». Порой начинаешь разочаровываться в людях, когда видишь только жестокость, смерть и прочие трагические моменты.
Часто приходилось взаимодействовать с врачами, которые были последними свидетелями жизни потерпевшего и не смогли спасти человека со смертельными криминальными травмами, либо врачами скорой помощи, которые, не зная усталости, спасают жизни. Для меня это настоящие герои.
Я всегда восхищался врачами, есть знакомые военные хирурги, принимавшие участие в боевых действиях. Все люди этой профессии – фанаты своего дела, они отдают себя полностью. Может быть, я отождествлял их с собой, так как тоже всегда хотел сделать больше, чем требовали, не считаясь с личным временем, временем на семью, отдых, собственное здоровье.
Так вот, вернемся к работе следователем. Несколько раз ко мне в производство попадали дела именно по «врачебным ошибкам»; инициаторами уголовного преследования врача были родственники пациента, т.е. врач не смог спасти сына, отца, дочь и т.д. Собрав доказательную базу, я понимал, что состав преступления отсутствует, и принимал решение о прекращении дела, однако в связи с жалобами потерпевших и во избежание жалоб выше судьба уголовного дела могла быть предрешенной, а обвинительное заключение в итоге подписывал прокурор. Уголовное дело изымали у меня из производства и передавали другому следователю, который его успешно отправлял в суд. В тот момент я не мог помочь врачу, однако, понимая абсурдность всего происходящего, не хотел мириться с этим.
В итоге, получив возможность защищать врачей, став адвокатом, я приобрел такую уникальную специализацию.
Также я верю в правду, а быть на стороне правды – лучший допинг для плодотворной работы на результат.
– Мы постоянно слышим о защите прав пациентов, нарушенных медицинскими работниками, а как обстоят дела с «юридической самообороной» врачей? Насколько востребована Ваша специализация?
– Сегодня она очень востребована, я как могу часто встречаюсь с врачебным сообществом, профессорами, докторами, участвую в конференциях и форумах. Люди этой профессии отдали свою жизнь медицине, но при работе со следствием, как правило, начинают вести себя в корне неверно, теряются, давая возможность интерпретировать их показания так, как удобно следствию, не понимают в чем, а главное, за что их обвиняют. Постоянно защищаю врачей в уголовных процессах, иногда это происходит pro bono.
Странно осознавать, что лучшие умы российской медицины, сотни врачей занимают позицию оправдания своих действий перед правоохранителями, которые даже не понимают отличие тахикардии от брадикардии. Я хочу помочь врачебному сообществу самостоятельно отстаивать интересы врачей, поскольку невозможно кодифицировать человеческий организм, загнать его в рамки клинических рекомендаций и требований нормативных документов. Нет двух одинаковых пневмоний и аппендицитов, а инсульт может иметь клиническую картину гриппа.
Важно не допустить порочную практику осуждения врачей за реализацию риска, за осложнения, среди которых в том числе и смерть. Почему нет уголовной ответственности следователя за нераскрытый «висяк», сотрудника ДПС – за непредотвращенное смертельное ДТП, пожарного – за не спасенного в огне человека? По какому праву от врачей требуют волшебства, загоняя их в рамки обязанностей сохранить жизнь и получить только благоприятный результат в виде безусловного выздоровления от всех болезней? Иногда следствие возбуждает уголовные дела по факту смерти пациента от ВИЧ в стадии СПИД – якобы врач не смог предотвратить смерть. Такого быть не должно.
Врачи – не волшебники, а люди, которые бесконечно верны своему делу. Врачей должны судить только врачи в виде профессионального сообщества, как это происходит во многих странах Европы и в США. А любые достоверно установленные врачебные ошибки, признанные профессиональным сообществом таковыми, должны ограничиваться материальными компенсациями, но никак не уголовной ответственностью и последующей судимостью с дисквалификацией из профессии.
Быть на стороне пациентов сравнительно легко, поскольку организация медицины в России далека от совершенства и критиковать врачей есть за что. Я же считаю важным защитить их от ненужного сутяжничества и дать им возможность делать свою работу, не думая о перспективах уголовного преследования при спасении очередной жизни.
– В Вашем активе не один успешный кейс, можете вспомнить самое резонансное дело?
– Расскажу о двух кейсах, которые закончились благополучно для моих доверителей. Первое дело: врача обвиняли в причинении смерти пациенту в связи с ненадлежащим исполнением своих профессиональных обязанностей по ч. 2 ст. 109 УК РФ. Следствие, получив в свое распоряжение экспертизу, в которой установлена прямая связь между действиями врача и смертью, неоднократно уговаривало его признать вину, поскольку так будет лучше для него – можно избежать реального срока лишения свободы. Как, по-Вашему, аргумент? Врач на всё согласился, признал вину и просил рассмотреть уголовное дело в особом порядке. Я и моя команда врачей-юристов подключились на этапе судебного следствия. С огромным трудом удалось убедить сломленного профессионала с 26-летним стажем работы поверить в нас и позволить осуществлять его защиту. В итоге спустя 6 месяцев судебного следствия был вынесен оправдательный приговор, однако апелляция его отменила, направив дело на новое рассмотрение. Мы опять погрузились в рассмотрение дела по существу, добились проведения новой экспертизы, доказали невиновность врача, суд внял нашим доводам, вынес повторно оправдательный приговор, который уже вступил в законную силу.
Казалось бы, врач уже предрешил свою судьбу и мог лишиться профессии, получить судимость, но детальная работа по уголовному делу, глубокий анализ медицинской документации помогли установить истину.
Второе дело отразилось на пробеге моего автомобиля, поскольку процесс проходил в 260 км от Екатеринбурга. Нам пришлось проехать чуть более 20 000 км, поучаствовать в 35 судебных заседаниях за 2 года, обеспечить явку лучших специалистов и экспертов, приобщив их заключения. Врач обвинялся в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 238 УК РФ, – тяжкий состав, очень тяжкий для безупречного терапевта с 45-летним стажем работы. Однако в этот раз милая бабушка-терапевт вопреки вышеуказанному примеру вину не признала, не верила в происходящее, полностью замкнувшись в себе. Была проведена поистине титаническая работа, а в начале сентября 2020 г. провозглашен оправдательный приговор. Секретарь судебного заседания не могла сдержать слез, но и мы тоже не железные. Предстоит апелляция, с представлением прокурора на приговор я уже ознакомился.
– Про Вас говорят, что Вы сторонник творческого подхода в защите доверителей. Что имеется в виду?
– Это стиль моей работы: я не смотрю линейно на возможности сбора доказательств невиновности, а также установления иных значимых для дела обстоятельств. Зная особенности работы оперативных служб самого высокого уровня, особенности следственной работы, могу правильно формировать позицию защиты, благотворно влияющую на судьбу доверителя. Сложно говорить об этом гипотетически, ведь каждый кейс индивидуален.
– В чем Вы черпаете вдохновение и силы: в семье, может быть, в каких-то увлечениях?
– Жена, дети, автопутешествия.
– Можете охарактеризовать себя одним предложением?
– Могу привести афоризм, которым я руководствуюсь в работе: «Не успеешь ты – сделают другие».
– На традиционном Дне карьеры INTELLECT Вы заинтриговали коллег тайным ирландским рецептом маринованных яиц. Поделитесь им и с читателями «Российского адвоката».
– Всё предельно просто: пара десятков куриных яиц С3, секретный маринад и немного любви. Спустя три недели можно наслаждаться специфической закуской.
Вопросы задавала Юлия РУМЯНЦЕВА-ТОМАШЕВИЧ
Анна ГРИЩЕНКОВА: «Удача идет в подготовленные руки»
Партнер АБ КИАП поделилась стратегией действий для начинающих адвокатов и юристов и секретами профессионального тонуса
Более 17 лет руководитель практики разрешения споров и международного арбитража, партнер Адвокатского бюро «Корельский, Ищук, Афанасьев и партнеры» Анна Грищенкова специализируется на сложных, комплексных, в том числе трансграничных спорах. На ее профессиональном счету – более 400 разбирательств в государственных судах и международном арбитраже.
Карьера Анны – это, безусловно, карьера мечты: в 2004 году она окончила Тульский государственный университет, с 2008 по 2015 год работала в ФБК-Право, развивая практику разрешения споров, и вот уже 6 лет является партнером АБ КИАП. Сегодня она выступает в качестве арбитра в российских и международных арбитражных институтах, является заместителем председателя Арбитражной комиссии ICC Russia, региональным представителем от России в комитете HK45 при Гонконгском международном арбитражном центре (HKIAC), региональным представителем от России в Судебном Комитете IBA, членом Президиума Российского арбитражного центра. Анна пишет книги и преподает международный коммерческий арбитраж.
Регалий у Анны столько, что без преувеличения хватит на целую армию юристов, а она продолжает учиться и верит в то, что главные победы еще впереди.
В откровенном интервью нашему изданию Анна Грищенкова рассказала о себе, о реализуемых проектах и о том, почему решила стать адвокатом.
– Анна, начиная разговор, хотелось бы поздравить Вас с получением статуса адвоката. С чем связано решение стать адвокатом? Ведь за плечами у вас 17 лет успешной юридической практики.
– Поскольку я партнер адвокатского бюро, мои коллеги давно предлагали мне получить статус адвоката. Они сами сделали это еще в 2010 году. Я тоже понимала, что это необходимо, но поскольку экзамен требует серьезной подготовки, боялась, что просто не успею сделать это качественно из-за своего плотного рабочего графика. И вот локдаун 2020 года дал мне такую возможность.
Адвокат – это совершенно иной статус, нежели просто юрист. На международном уровне он дает особую гордость и уважение, особое принятие. Поскольку я занимаюсь разрешением международных споров, мне очень хочется быть частью мирового сообщества, чтобы иностранные коллеги понимали, что я проходила bar exam, как и они. Кроме того, статус адвоката важен для меня потому, что дает дополнительное преимущество для получения статуса английского солиситора.
– Чувствуете внутренние изменения, связанные с тем, что Вы теперь выступаете в новом качестве?
– Когда я принимала присягу, в полной мере почувствовала торжественность момента. Я совершенно четко ощутила: что-то в моей жизни меняется. Хотя, конечно, всё зависит от среды. Когда ты оказываешься в кругу единомышленников, проникнутых корпоративным духом, которые давно занимаются адвокатской практикой, ты тоже ощущаешь свою сопричастность этому.
– Вы признавались, что, выбирая юриспруденцию, руководствовались сугубо прагматическими целями. Можете сегодня сказать, что профессия дала вам нечто большее?
– Конечно! Денежные вопросы никуда не делись: материальные ценности, безусловно, важны. У меня творческая семья, мои братья заняты актерской деятельностью. Я же прагматик – думаю о том, как зарабатывать деньги, чтобы быть основой в семье. Но в то же время, принимаясь за проекты, я всегда оцениваю, насколько они мне интересны. Работа – это колоссальная часть нашей жизни, и если делать что-то с насилием над собой, исключительно ради денег, то ничего хорошего из этого не выйдет. Поэтому я всегда прислушиваюсь к себе.
– Не возникало ли у Вас желания сменить профессию?
– Когда я достигаю цели и надо ставить новую, я не всегда четко представляю, куда двигаться дальше. В этот момент возникает коварная мысль, что, может быть, нужно попробовать себя в какой-то другой сфере. Но потом я понимаю: нет ничего, что мне нравилось бы больше того, что я делаю. Мне нужно перенастроиться, придумать новые проекты, грандиозные задачи, и тогда я зажигаюсь снова.
– Вы окончили Тульский государственный университет, некоторое время работали в Туле и считаете это время своей школой жизни, признаваясь, что Вам повезло с учителями. На Ваш взгляд, везение в профессии играет важную роль?
– Есть такое выражение: удача идет в подготовленные руки. Я отчасти согласна с этим. Если ты настраиваешься на воплощение идеи, удача приходит к тебе сама: встречаются люди, разделяющие с тобой эту идею, ты и сама видишь массу возможностей для ее воплощения.
У меня так и происходит. Так что – да, в целом я верю в то, что везение – важная составляющая жизни каждого человека. А жизни юриста – тем более.
– Вы признавались, что уехали в Москву, не имея никакой стратегии действий. Это была своего рода авантюра. Сейчас Вы можете сформулировать стратегию успеха для начинающих адвокатов и юристов?
– Я бы посоветовала все-таки прислушиваться к себе. Собственно говоря, я всегда делала то, что мне хочется. Начиная карьеру в Туле, я понимала, какие проекты мне интересны, и искала любую возможность их получить. Думаю, что дается тем, кто действительно хочет. Другое дело, что не так много людей, которые знают, чего они хотят.
Полная версия статьи доступна по подписке.
Оформить электронную подписку на журнал
Квитанция на печатную версию журнала