Елена СЕНИНА: главное в медиации – «выключить юриста» и быть проводником в переговорном процессе
10 марта 2020 г. на расширенном заседании Президиума Международной ассоциации русскоязычных адвокатов было принято решение о создании Союза медиаторов МАРА. Медиаторы обрели свой корпоративный общественный орган, ставящий перед собой множество амбициозных задач. О них, об институте медиации в России и перспективах его развития на фоне пандемии новой коронавирусной инфекции мы поговорили с председателем Союза медиаторов МАРА, директором Института медиации Российской академии адвокатуры и нотариата, почетным адвокатом России Еленой Сениной.
– Елена Николаевна, спасибо Вам за то, что откликнулись на предложение об интервью. Пользуясь случаем, хотелось бы поздравить Вас с созданием Союза медиаторов МАРА и назначением на пост его председателя. В одном из интервью прошлых лет Вы признались, что изначально критически относились к медиации. Как вышло, что теперь эта сфера стала занимать много Вашего профессионального времени?
– Большое спасибо за поздравление! Образование такого масштабного международного объединения, как Союз медиаторов Международной ассоциации русскоязычных адвокатов, – это событие, которого ждала не только я, но и многие мои коллеги. Надеюсь, в перспективе объединение вырастет в масштабную консолидацию медиаторов, адвокатов, юристов и правозащитников. С момента создания Союза прошло всего полтора месяца, но желание вступить в него уже изъявили многие. И не только в частном порядке, но и целыми организациями и корпорациями.
Отвечая на Ваш вопрос, честно признаюсь, что несколько лет назад в журнале «Российский адвокат» я писала статью «Зачем изобретать велосипед» о том, что адвокаты и сами имеют все рычаги и механизмы для урегулирования конфликтов, поэтому медиаторы нам не нужны, ведь непонятно вообще, что это за профессионалы, откуда они взялись и кто их будет контролировать. По прошествии времени я испытываю некоторую неловкость за те публикации. Думаю, что сейчас поменялось мое мировоззрение в целом, это касается и отношения к межчеловеческому общению, контактам, коммуникациям. И изменения эти начались с того момента, когда я активно занялась медиацией.
Я помню, как проходила обучение: у меня были прекрасные педагоги, в том числе Светлана Константиновна Загайнова, профессор, доктор юридических наук, которая одна из первых в нашей стране начала заниматься медиацией. И тем не менее я закончила обучение скептически настроенной. Я была уверена в себе как в адвокате до того момента, пока случайно не провела первую в своей жизни процедуру медиации по семейному конфликту. Тут у меня упала пелена с глаз, я поняла, что всё гораздо сложнее, чем я думала. В адвокатуре ты занимаешь одну сторону в качестве представителя в суде (концепция ясна и придумана не нами) и несешь ответственность за оказание помощи одному конкретному лицу. А когда перед тобой два человека, ты, во-первых, обязан сохранить нейтралитет, а во-вторых, не должен симпатизировать ни одному, ни другому, не должен подсказывать и высказывать свое мнение. Самое главное в медиации – «выключить юриста» и быть проводником, переговорщиком в этом процессе. Я поняла, что это крайне сложно, но очень увлекательно и интересно. Когда супруги, с которыми я проводила процедуру медиации, довольные и счастливые подписали медиативное соглашение, я вышла из офиса с ощущением удовлетворенности собой: я не обидела ни одну из сторон, поэтому не испытывала негатива от борьбы личного и профессионального. И вот тогда я поняла, что медиацией стоит заниматься.
Скажу еще, что адвоката зачастую отождествляют с его доверителем. Если я попытаюсь как адвокат урегулировать вопрос, меня всё равно будут воспринимать настороженно: что-то не раскроют, где-то не пойдут навстречу. Когда же в разрешение спора вступает нейтральный посредник, это совсем иное дело, и есть ситуации, когда без медиатора просто не обойтись.
– Сравнительно не так давно эксперты отмечали, что многие из тех, кто обращался в суд за разрешением спора, настороженно относились к примирительной процедуре. И в первую очередь это происходило из-за плохой просветительской работы, высокой стоимости услуг медиаторов и недостаточного законодательного регулирования. Можно ли сказать, что сейчас ситуация изменилась?
– Дорогу осилит идущий. И надо отдать должное медиаторам, которые стояли у истоков этой работы: проводили встречи бесплатно либо за символические деньги, дежурили в судах, оставляя в это время свою адвокатскую практику. А ведь это очень сложно: ты уже состоявшийся адвокат, у тебя есть база доверителей, а сидишь в суде и урегулируешь споры людей, которые могут относиться к тебе с большой настороженностью. Психологически это трудно. Многие медиаторы, будучи успешными специалистами в своей области, совершенно альтруистически несли в массы этот институт. Благодаря этим людям и успешным проектам интеграции медиации в регионах институт примирительной процедуры стал известен и популярен в тех областях, где были запущены пилотные проекты. Липецкая, Тульская области, Астрахань, Нижний Новгород, Республика Мордовия – многие регионы активно интегрируют медиацию. И люди о ней знают.
Есть, конечно, и менее успешные примеры, но Верховный Суд, когда озадачился вопросом об институте судебных примирителей, в принципе, говорил о том, что необходим механизм альтернативного урегулирования споров. Речь об этом шла еще в 1992 г. в концепции развития законодательства нашей страны на 20 лет вперед. Но тогда это было, по сути, декларацией. А два года назад Верховный Суд заговорил об этом более предметно. Нужно развивать альтернативные способы урегулирования споров. И вот когда инициатива снизу совпала с инициативной сверху, появился реальный результат.
Если два-три года назад мы получали в основном вежливый отказ, когда направляли списки медиаторов в суды Москвы и Московской области, чтобы они разместили у себя на сайтах информацию о людях, оказывающих подобного рода услуги, то сегодня картина изменилась: суды готовы к сотрудничеству.
Что касается судебных примирителей, то многие воспринимают их как каких-то конкурентов. На самом деле это не так. Мы делаем одно общее дело. И я это говорю не только как медиатор, но и как адвокат. Наша цель – разрешить спор наилучшим и эффективным способом, который устроит обе стороны. Неужели здравомыслящий адвокат, воспитанный по КПЭА, будет против этого? Конечно, нет. Поэтому сопротивляться развитию института медиации, судебного примирения нельзя.
Мы знаем, что судебные примирители действуют с октября 2019 г., списки из 341 примирителя утверждены Верховным Судом, на днях вышел порядок оплаты их труда*. Я считаю, что судебные примирители – это большое подспорье в популяризации медиации в России, потому что они тоже призывают учиться договариваться без судебных решений. Кроме того, нельзя забывать, что они не работают на досудебной стадии.
Прорывом стало и то, что с октября 2019 г. медиативное соглашение, заверенное нотариально, имеет силу исполнительного листа [ст. 12 Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» дополнена п. 5. – Прим. ред.]. Эта мера дает большой стимул к развитию института медиации. И это понятно, потому что люди хотят не просто заключить гражданско-правовую сделку. Но я скажу больше: смысл медиации не в том, чтобы получить какую-либо бумагу, а в том, чтобы договориться и погасить конфликт.
Резюмируя сказанное, отмечу, что медиация стала пользоваться большой популярностью. Растет число обращений, достигаются договоренности о партнерстве с государственными и общественными структурами, а также с бизнесом. Буквально на днях, 8 мая 2020 г., Союз медиаторов МАРА заключил соглашения о сотрудничестве с Уполномоченным при Президенте по защите прав предпринимателей Борисом Титовым и Уполномоченным по защите прав предпринимателей в г. Москве Татьяной Минеевой. Это событие имеет огромное значение для популяризации института медиации в России и дальнейшего его развития.
Так что будем считать, что эра медиации началась.
– По Вашим словам, некоторые адвокаты и нотариусы высказывали опасения, что часть их полномочий может со временем перейти к медиаторам. Как Вы оцениваете существование подобных рисков?
– Мое мнение по этому поводу однозначное. Когда-то я тоже высказывала такую точку зрения, потому что рассуждала теоретически. Сейчас я призываю попробовать на практике, что такое медиативная процедура. Я же адвокат, и никуда адвокатура из моей жизни не делась. Но медиация, скажу честно, принесла в нее долю спокойствия, потому что, например, большинство семейных споров у меня решаются примирением до суда. И я от этого не теряю, скорее наоборот, только приобретаю.
Кроме того, хоть и понятно, что одна из составляющих нашей профессии – пребывание в постоянном конфликте, медиация позволяет этого избежать с минимальными психологическими затратами. Но это нисколько не умаляет роли адвоката в процедуре, напротив, у него масса работы: участие в переговорах, анализ документов, составление проекта медиативного соглашения и пр.
Конечно, скептиков убедить очень сложно, лучше просто порекомендовать попробовать, что такое медиация.
Что касается нотариусов, то они, на мой взгляд, только выиграли от последних изменений. И наиболее прогрессивные это поняли и активно сотрудничают с медиаторами, ведь теперь они могут удостоверять медиативные соглашения, причем ставки вполне приличные. Хотя в некоторых странах, например в Казахстане и Израиле, медиативное соглашение нотариально не заверяют. Говоря об Израиле, стоит также отметить, что адвокаты у них, помимо своих функций, выполняют функции и медиатора, и нотариуса.
– Вы отмечали, что медиаторами чаще всего становятся адвокаты и практикующие юристы. Можете ли Вы сказать с высоты своего опыта, что медиатором способен стать любой человек, в том числе имеющий юридическое образование, или для этого нужны еще какие-то внутренние качества?
– По закону об альтернативном урегулировании споров с участием посредников не обязательно иметь даже юридическое образование, достаточно любого высшего. Необходимо также пройти курсы повышении квалификации. Этот вопрос остается дискуссионным. Некоторые эксперты считают, что участвовать в подписании медиативного соглашения без юридического образования нельзя. Есть мнение, что неплохо было бы внести изменения в законодательство, в том числе в закон о медиации.
Но есть и другая точка зрения. Огромное количество прекрасных медиаторов, например, являются психологами, и отсутствие юридического образования не мешает им с успехом проводить процедуру примирения. Если у них возникают юридические вопросы, они всегда могут проконсультироваться у коллег-адвокатов. Есть также понятие «комедиация» – комбинированная медиация.
Медиатор вообще – это независимый посредник в проведении переговоров. В первую очередь он должен обладать коммуникативной компетенцией, а также, безусловно, конфликтологической. Пожалуй, и юридической компетенцией медиатор обладать должен, и если ее нет, то приобрести ее все-таки нужно.
На мой взгляд, юристам и адвокатам стоит в своей работе делать упор на процедуру медиации. Так происходит во всем мире. Если мы возьмем для примера США, где институт медиации развивается много лет, и изучим статистику, то увидим, что 97% споров там рассматриваются вне суда, путем переговоров, в том числе с применением медиации. И только 3% дел (гражданских и уголовных) завершаются вынесением судебных решений. Возникает вопрос: чем же зарабатывают адвокаты? Первое, что делает американский адвокат, когда к нему приходит доверитель с какой-то проблемой, – связывается с другой стороной и назначает переговоры. Иными словами, адвокат постоянно занят в этом процессе, вместе с доверителем он выбирает медиатора, иногда сам выступает в этом качестве. Фактически адвокаты в Америке зарабатывают не на судебных процессах, а на умении договариваться, т.е. на переговорном процессе, в том числе с применением медиации. Я надеюсь, что и мы когда-нибудь к этому придем.
– Некоторые эксперты склонны считать, что сегодня медиация является частью юридической деятельности, а не просто существует параллельно. В связи с этим есть предложение подумать о включении медиации в виды юридической помощи, оказываемой бесплатно. Как Вы относитесь к такой идее?
– Дело в том, что медиация не входит в понятие юридической помощи. Больше того, в самом законе о медиации говорится, что медиатор не дает правовых консультаций. Ему даже не обязательно иметь юридическое образование и быть профессиональным юристом – это совсем другая профессия. Поэтому идея включения медиации в проект оказания бесплатной юридической помощи нереализуема в силу законодательного регулирования.
Но саму идею проводить медиативные процедуры для определенных категорий граждан бесплатно за счет государственных средств я поддерживаю. Ее реализация очень бы помогла в популяризации и обеспечении доступности процедуры медиации. Пока мы лишь ожидаем, что не только судебным примирителям будут выплачивать денежные средства из федерального бюджета, но и медиаторам. И тем не менее многие коллеги уже получают гранты и субсидии от государства и в рамках реализации этих ассигнований проводят процедуры медиации фактически бесплатно для граждан.
Можно обратиться к проекту в отношении обязательного медицинского страхования, которым предложено с 2022 г. включить в полис ОМС медиативную помощь, оказываемую за счет средств этой страховки. Такая мера должна снизить количество медицинских споров и повысить доступность медиации.
– Вы возглавляете Институт медиации Российской академии адвокатуры и нотариата. Отмечается ли рост интереса к этой профессиональной сфере?
– Институт был создан три года назад, и за это время мы выпустили 21 группу. В группе обычно обучаются от 15 до 30 человек, иногда больше. В основном слушателями являются адвокаты и частнопрактикующие юристы. Обучаются также политики, правозащитники, психологи, блогеры и многие другие. Часто приходят по рекомендации.
Курсы проводятся с периодичностью примерно раз в два месяца. Когда они были очные, в течение двух недель мы высылали участникам учебные материалы, задания и лекции, а на третьей неделе встречались непосредственно в аудитории. С введением карантинных мер всё изменилось. Последнюю группу, которая пришла в апреле, мы обучали в онлайн-формате. Курс сформирован таким образом, что несколько дней слушатели получали видеоматериалы и задания, а затем в выходные дни занятия проходили в рамках вебинаров. Мы проверяли знания, отрабатывали их в деловых играх, а затем следовал новый этап с самостоятельными занятиями и новыми вебинарами. Я была искренне удивлена, но такой формат многим пришелся по душе. Следующий курс начнется 18 мая.
Есть вторая и третья ступени обучения – они позволяют получить диплом о профессиональной переподготовке и стать тренером-медиатором.
Понятно, что юристы и адвокаты – люди деятельные, по окончании курсов они открывают подразделения и центры медиации у себя в регионах, т.е. сразу уходят в практику. Мы со слушателями не прощаемся, а постоянно проводим конференции и круглые столы, ищем партнеров. Так что у нас налажено плотное взаимодействие.
– Как возникло понимание, что медиаторам необходим профессиональный союз, и что предшествовало его созданию? Какие функции выполняет и какие задачи ставит перед собой новое сообщество?
– В свое время я выступила инициатором открытия Института медиации РААН, теперь обратилась с предложением о создании Союза медиаторов, что тоже нашло поддержку не только в МАРА, но и в Министерстве иностранных дел, Фонде поддержки соотечественников, проживающих за рубежом.
Фундаментально идея создать Союз возникла в октябре 2019 г., когда состоялась международная конференция по медиации. Я договорилась с польскими коллегами провести совместный круглый стол, разослала приглашения членам МАРА, в Судебный департамент г. Москвы, Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека и в некоторые другие структуры. И участников оказалось больше ста: были представители из Израиля, Грузии, Азербайджана, Хорватии, Италии, ОАЭ и других стран. Таким образом, круглый стол перерос в формат международной конференции. Она прошла с большим успехом, и я поняла, что нужна какая-то структура, которая объединит медиаторов и создаст механизмы регулирования их деятельности.
Узнав о появлении Союза медиаторов МАРА, многие коллеги, в том числе за рубежом, с радостью восприняли эту новость и вступили в него. Сейчас мы готовим флэшмоб, в рамках которого медиаторы в своих странах расскажут о процедуре примирения.
Перед Союзом стоит множество задач, и я как его председатель призываю коллег к сотрудничеству и партнерству.
Отмечу также, что Федеральная палата адвокатов всегда считала перспективными альтернативное урегулирование споров и участие адвокатов в этом процессе, и мне кажется, что можно вернуться к идее создания реестра адвокатов-медиаторов России.
Пользуясь случаем, хотела бы пригласить всех желающих на однодневный тренинг для адвокатов «Медиация в адвокатской деятельности», который пройдет 15 мая в онлайн-режиме.
– Сегодня любой разговор, не затрагивающий тему COVID-19, выглядит неактуальным. Мы много рассказываем о том, как адвокатура проходит период пандемии, с какими сложностями сталкивается. Что с медиацией? Возникли ли вызовы, которые приходится преодолевать, и каковы успехи? Какие прогнозы Вы можете построить для сферы медиации по окончании карантинных мер? Каково, на Ваш взгляд, ее будущее?
– Я убеждена, что на фоне неразберихи, конфликтности, оптимизации ресурсов, в том числе финансовых, как юридическими организациями, так и гражданами как раз медиация может стать тем инструментом, который поможет быстро, качественно и законно решать текущие проблемы.
– Давайте закончим наше интервью несколько провокационным вопросом. Вы честно признались, что изначально недооценивали медиацию. Сегодня Ваше отношение к ней изменилось, вместе с тем адвокатская практика из Вашей жизни не исчезла. Кем Вы ощущаете себя больше – адвокатом или медиатором?
– Действительно, вопрос провокационный. Пожалуй, я ощущаю себя профессионалом. Может быть, это нескромно, но это правда. Я адвокат, обладающий навыками переговорщика, и медиатор, который имеет юридическую компетенцию. Каждый человек – это комплекс ролей. Например, я мать, жена, адвокат, медиатор, где-то психолог, а где-то я неплохо разбираюсь в кройке и шитье, поэтому в целом я себя ощущаю вполне счастливым человеком, который (тут я должна отдать должное медиации) обрел больше спокойствия как в профессиональном, так и в бытовом плане. И я с удовольствием применяю это направление.
Беседовала Юлия Румянцева-Томашевич
* 25 октября 2019 г. вступил в силу Федеральный закон от 26 июля 2019 г. № 197-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», расширяющий применение примирительных процедур и вводящий институт судебных примирителей.
31 октября 2019 г. Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 41 утвержден Регламент проведения судебного примирения.
28 января 2020 г. Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 1 утвержден Список судебных примирителей.
14 апреля 2020 г. Постановлением Правительства Российской Федерации № 504 утверждены Правила оплаты труда судей, пребывающих в отставке и осуществляющих функции судебных примирителей.
Г.Б. Мирзоев: создание органа печати для адвокатов было моей мечтой
Сразу несколько дат привели нас в кабинет президента Гильдии российских адвокатов, вице-президента ФПА РФ, заслуженного юриста РФ, профессора Гасана Борисовича Мирзоева. 13 января – День российской печати, 5 февраля – День памяти первого главного редактора журнала «Российский адвокат» уважаемого Ромена Ароновича Звягельского (1937-2013), а в апреле – День рождения самого «Российского адвоката». И никто лучше Гасана Борисовича, заложившего фундамент правовой журналистики созданием этого печатного органа, не расскажет о тех временах, когда мечты сбывались.

– Здравствуйте, Гасан Борисович! Давайте мысленно перенесемся в 1995 год. Это было время, когда коммерциализация всех сфер жизни набирала обороты, создавалось много всего нового и все думали, как выжить в новых реалиях. Почему и как у Вас появилась эта некоммерческая идея создать журнал о жизни адвокатуры?
– Дело в том, что в 1993 году, вернувшись в страну после окончания служебной загранкомандировки, я первое время не мог сориентироваться в событиях. За те годы, что я работал в США в качестве одного из руководителей Российского торгового и культурного центра в Нью-Йорке, все изменилось – жизнь, страна. У меня тогда не было понимания, что адвокаты нацелены на создание каких-то коммерческих структур. В то время начался процесс формирования принципиально новой адвокатуры, соответствующей новым общественным отношениям. В 1989 году мы еще назывались Госюрцентр Мосгорисполкома, а с моим возвращением, с 16 октября 1993 года, мы преобразовались в коллегию адвокатов. Вместе с моими коллегами, соратниками, мы посоветовались и подписали учредительный договор, который был зарегистрирован управлением юстиции г. Москвы. Так была создана коллегия адвокатов «Мосюрцентр». Вот так Министерство юстиции Российской Федерации и Мосгорисполком совместно фактически выступили создателями Мосюрцентра. Я стал во главе первой в России коллегии адвокатов. Мы проложили этот путь первыми. Потом, следом, региональные государственные юридические центры тоже стали преобразовываться в коллегии адвокатов. Мы стали новым отрядом российской адвокатуры, прообразом нынешней адвокатуры. Если раньше мы были ориентированы на работу с юрлицами, то в новом качестве мы стали выполнять полный спектр защиты прав доверителей – и представительство по гражданским делам, и защиту по уголовным, арбитражным, административным делам. Политическая повестка дня того времени отражалась и на жизни адвокатуры. Активно процесс преобразования адвокатуры начался с того, что 24 сентября 1994 года был созван первый съезд адвокатов России. Мы провели этот съезд в здании Министерства юстиции РФ. На нем я высказал идею создания единой корпорации адвокатов, чтобы было много коллегий, а не одна в субъекте, но чтобы было общероссийское одно единое профессиональное объединение. Но нам предложили в очередной раз создать просто новую общественную организацию наряду с Союзом адвокатов России. Мы, раздосадованные отсутствием возможности реализовать свои замыслы и идеи, покинули съезд. Нас было 43 делегата, мы прошли по улицам Москвы, пришли сюда, в здание, которое сейчас называется Центральным Домом адвоката, и здесь, собравшись в конференцзале, провозгласили создание Гильдии российских адвокатов, возродив петровское слово «Гильдия». Мне именно это название пришло в голову, и оно было поддержано. Фактически, учредив Гильдию российских адвокатов, мы представляли интересы членов новых коллегий. А уже тогда это было почти 30 000 адвокатов. После государственной регистрации гильдия стала профессиональной, независимой, самоуправляемой организацией. Ну и, конечно, такой организации просто необходимы были свои органы печати. Если говорить откровенно, у меня давно была мечта, амбициозная идея – создать печатный орган адвокатуры. Так мы учредили и зарегистрировали журнал «Российский адвокат» уже в апреле 1995 года.
– С какими сложностями столкнулись, когда мечта уже стала реальностью, и Вы стали готовить первые номера к выпуску?
– Я долго искал главного редактора для журнала. В это время я состоял в консультативном совете при Президенте Российской Федерации, мы в то время поддерживали Б.Н. Ельцина, возлагали на него большие надежды, о чем я сейчас категорически сожалею. Мы не понимали тогда, что скрывается за красивыми, яркими обещаниями перемен, не осознавали, что его политические решения заложили ядерный заряд под наш культурный код, под нашу страну, принципы, в общем, все то, за что проливали кровь наши отцы и деды. Не ценили в полной мере возможность создания такого общества, где нет катастрофического социального неравенства, которое было бы по возможности справедливым, создавало бы равные возможности для всех слоев населения. Так вот, принимая участие в работе консультативного совета, на одной из встреч с журналистами я познакомился с журналистом, представителем газеты «Человек и право» Роменом Ароновичем Звягельским. Ромен Аронович сразу показался мне незаурядной личностью, ярким журналистом. Пригласил его на встречу, познакомился с ним ближе, узнал о его жизни, трагических моментах его судьбы, детства. И тогда я понял, что из всех, чьи кандидатуры я рассматривал, он был мне по духу ближе всех. В нем было столько огня, задора! Мы с ним оказались очень близки по духу, я сам был комсомольским вожаком, и воинская жизнь мне была знакома не понаслышке. В Ромене Ароновиче мне импонировала закалка, хватка, темперамент! Я чувствовал, что для реализации моей мечты, идеи о создании первого в России адвокатского издания мне нужен именно такой соратник, что он справится. Это фактически был первый журнал об адвокатах и для адвокатов. О Ромене Ароновиче помнят многие, он пользовался и пользуется большим почетом и уважением, любовью всех коллег, о нем делают передачи, пишут, недавно в интернете вышел цикл передач про адвокатуру, и одна из них была посвящена Ромену Ароновичу. Он был выдающимся человеком, высокопрофессиональным журналистом, исследователем. В качестве репортера, исследователя он выезжал во все уголки нашей страны. Кстати, Звягельский был инициатором идеи посвятить исследования жизни Федора Никифоровича Плевако. Анализ документов, ведение журналистского документального исследования – это его идея. Ромен Аронович ездил в журналистскую экспедицию в Калмыкию, поскольку корни матери Ф.Плевако оттуда, нашел некоторых потомков Плевако, провел масштабную работу в этом направлении.
– А помните, как создавался первый номер? Может, хотите отметить кого-то, кто принимал участие в этой работе, помогал Вам?
– Конечно, помню! Советский Союз уже уходил в историю, можно сказать, жизнь менялась, забывались прежние ценности и герои, и мне захотелось отдать своего рода дань уважения тому времени, и я предложил Ромену Ароновичу: «А давайте на обложку первого номера журнала разместим фотографию моего кумира, министра юстиции РСФСР, героя Советского Союза, Бориса Васильевича Кравцова!». Он жив и по сей день, ему 103 года! Кстати, он посеял во мне множество мыслей, в том числе относительно идеи создания органа печати Гильдии российских адвокатов. Помогал мне и Валерий Яковлевич Залманов. Но особую роль в этом сыграл пришедший тогда с поста руководителя крупного департамента Министерства юстиции, генерал юстиции, мой друг и однокурсник, Владимир Сергеевич Игонин. У меня всегда, во всех начинаниях была надежная, высокопрофессиональная команда. С помощью которой был создан еще один печатный орган ГРА – «Адвокатские вести России». Журналы «Российский адвокат» и «Адвокатские вести России» являются сегодня печатными органами не только Гильдии российских адвокатов, но и Федеральной палаты адвокатов РФ, Международной ассоциаии русскоязычных адвокатов и Федерального союза адвокатов России. Журнал «Российский адвокат» не просто стал печатным органом, он завоевал большую популярность. На обложках появлялись в разное время те юристы, политики, адвокаты, представители общественности, которые в свое время были рупорами общественной мысли, идей, чьи взгляды отражали тренды определенного времени.
– В журналистике, как правило, происходят слияния, поглощения, ротация изданий, ребрендинг. Не каждое издание может похвастаться такой долгой жизнью – 30 лет – солидный юбилей. В чем секрет такой стойкости, как Вы полагаете?
– Думаю, что секрет успеха и долголетия заключается в том, что, во-первых, все те
люди, коллеги, о которых я рассказал, сделали такой мощный задел, столько сил и души вложили в эту работу, что создали фундамент для дальнейшего развития журнала. Во-вторых, наши органы печати никогда не пользовались финансированием извне, были чисто имиджевыми, а значит, независимыми. Ну и, в-третьих, это умение и нынешней команды, работающей над журналом, адаптироваться к современным реалиям, условиям, цифровизации, способность находить актуальные темы, приглашать в качестве гостей, в том числе на обложку, интересных коллег-адвокатов, продолжать традицию исторических и литературных, журналистских, исследовательских рубрик наряду с адвокатскими юридическими.
– Когда-то создание органа печати было только в Ваших мечтах. Но прошло уже 30 лет с тех пор. Что Вы пожелаете, посоветуете тем, у кого тоже есть мечта, но она пока не реализована?
– Все, что происходит в жизни, на земле, все происходит с позволения Всевышнего. Самые нереальные мечты могут воплотиться, если они освещены благостным трудом, добросовестным отношением. Вот, например, с собой у меня всегда есть настольный, карманный псалтырь. И я часто обращаюсь к нему, читаю, делаю закладки. Давайте сейчас откроем на любой странице, куда рука потянется: «… для успеха тому, кто находится в пути». Вот вам и ответ на ваш вопрос! Успех способствует тому, кто трудится, кто идет к мечте. Но не ради того, чтобы потешить тщеславие, выделиться как-то, а тому, кто трудится во имя дела. Одолеет дорогу тот, кто движется в пути.
– Спасибо, Гасан Борисович, за беседу! Поздравляем наш журнал «Российский адвокат» с днем рождения и Вас, как основателя, с юбилеем адвокатского органа печати!
Беседовала Надежда ЯШИНА