Екатерина БАТУРИНА: «Родство важнее тайн»

13 января 2020 г. Конституционный Суд Российской Федерации вынес постановление по делу семьи Свечниковых о разглашении врачебной тайны умерших пациентов их близким родственникам. Это решение Конституционного Суда СМИ и комментирующие юристы назвали прорывом в защите конституционных прав граждан. Готовясь к интервью с Екатериной Батуриной, адвокатом, представлявшим в КС интересы истца, я предполагала, что разговор пойдет о нюансах дела, а получилась беседа о семейных ценностях и высоких моральных идеалах, позволяющих людям «идти до конца» в поиске справедливости.

– Екатерина Валерьевна, начнем нашу беседу с традиционного вопроса: как Вы оказались в адвокатуре?

– Среди моих родственников немало юристов. Конечно, самый главный юрист в нашей семье – мой папа, Валерий Васильевич Батурин, ныне тоже адвокат с большим стажем и опытом работы в прокуратуре и правоохранительных органах. Моя младшая сестра Ольга также окончила юридический факультет с красным дипломом. Даже среди дальних родственников есть адвокаты и не только. Моя мама Любовь Спиридоновна – преподаватель математики, но тоже всегда мечтала о юридической профессии.

В нашей семье мы считаем, что родственные связи очень важны, и поддерживаем отношения, всегда общаемся и очень ценим доверие. Так меня воспитали родители.

После окончания общеобразовательной школы с золотой медалью и музыкальной школы с красным дипломом, где я проходила обучение экстерном, у меня был выбор: поступать в консерваторию либо на юридический факультет. В музыкальной школе всегда отмечали мой талант, поэтому учиться хотелось и там, и там. Наша знакомая пошла по такому сложному пути и отговорила меня. Выбор я сделала в пользу профессии юриста, чтобы продолжить семейную традицию.

Потом я устроилась работать в суд. За всё время работы в судебной системе я относилась к своим обязанностям добросовестно, мечтала стать судьей. Работа в суде – это бесценный опыт, который помогает мне видеть ситуацию глазами судьи, а также уважительно относиться к служителям Фемиды.

Решение стать адвокатом было осознанным, поскольку такая деятельность мне больше по душе. Я люблю общаться с людьми. Для меня профессия адвоката – это прежде всего помощь людям, решение их сложных жизненных проблем, маленькие и большие победы, которые помогают мне самой глубже понимать социальную значимость происходящих в обществе процессов.

В первый год адвокатской практики у меня были разные дела. С уголовным, гражданским и административным судопроизводством проблем не было – всё это ранее встречалось в моей работе в суде. В голове на автомате писала решения, ведь я готовила разные проекты судебных актов, даже оправдательные приговоры. Со временем стала заниматься более интересными делами. Сейчас в моей практике в основном длительные, сложные дела, которые рассматриваются в среднем более трех лет, бывает и дольше.

– Как случилось, что Вы занимаетесь областью медицинского права?

– В 2013 г. я впервые столкнулась с медицинским делом: у Нины Семёновны Панченко в районной больнице из-за некачественного лечения умер брат Владимир Семёнович Кожевников. Трижды пациент поступал на госпитализацию с признаками нарушения мозгового кровообращения, в предынсультном состоянии. Два раза никто не обратил на него внимания, а на третий раз, когда у него уже практически полностью отнялась левая часть тела, в больнице почему-то без осмотра врача и лабораторно-диагностического обследования ему ввели внутривенно препарат аминазин, который абсолютно противопоказан в таком состоянии и ведет к отеку головного мозга. Отек мозга и стал причиной смерти Владимира Семёновича.

От регионального министра здравоохранения мы с Ниной Семёновной услышали, что согласно медицинской документации лечение было качественным. Но сами мы эти документы не увидели, ведь это врачебная тайна. После подачи иска министр лично подписывала возражения.

Но мне очень повезло: в борьбе с такой несправедливостью к нам подключился мой папа, с которым я всегда могу посоветоваться по самым важным и сложным вопросам. Дело рассматривалось в суде более трех лет, причинно-следственная связь была установлена. Мы доказали фальсификацию медицинской документации. Так, чтобы оправдать введение противопоказанного препарата, в медицинской карте врач дописал диагноз «хронический алкоголизм», наличие которого было полностью опровергнуто судебно-медицинской экспертизой и материалами дела. У пациента вообще была непереносимость алкоголя. Всё это было доказано и отражено в судебном решении. Дело вызвало общественный резонанс. После этого в медицинском учреждении был большой скандал.

– Расскажите подробнее о разработанной Вами концепции «Право рода».

– Конечно, я занималась и занимаюсь не только такими делами, но дела такого рода стали одним из направлений моей деятельности. Я начала углубляться в тематику медицинских дел, изучать особенности медицинского права, проблемы и пробелы в законодательстве. Ведь в этой сфере также много подзаконных нормативных актов, кроме того, многие нормы в медицине не урегулированы юридически, поскольку что-то сложилось исторически со времен Гиппократа, и это тоже нужно учитывать.

Тогда я определила основную стратегию своей деятельности и критерии ее осуществления, а также создала концепции, которые помогают мне реализовывать свои социально значимые проекты. Одной из таких является концепция «Право рода», в рамках которой я осуществляю защиту интересов семьи, материнства, детства, права людей пожилого возраста в случае причинения вреда их здоровью (смерти), а также вреда от преступных действий третьих лиц.

В деле Нины Семёновны Панченко я впервые столкнулась с проблемой получения родственником умершего пациента его медицинской документации. Врачебная тайна стала преградой для того, чтобы узнать причину смерти и разобраться в случившемся до обращения в суд. Если бы мы получили документы до суда, то дело не рассматривалось бы так долго, а предмет и основания иска были бы определены сразу.

Я заметила, что даже для живых пациентов получение собственных медицинских документов является целой проблемой. В резонансных делах практически всегда возникают вопросы о фальсификации.

Какое-то время назад я даже не могла представить, как этот вопрос будет решен: самим законодателем или высшей судебной инстанцией страны.

В 2015 г. дело гражданина Н.Н. Зубкова дошло до Конституционного Суда РФ. Было вынесено Определение КС РФ от 9 июня 2015 г. № 1275-О, в котором были даны разъяснения относительно института посмертной врачебной тайны.

По этому делу суд воспроизвел свою правовую позицию в позитивном определении относительно института посмертной врачебной тайны. Но суды, мягко говоря, отнеслись тогда к позиции КС избирательно, а фактически полностью проигнорировали, как и законодатель. На практике ничего не изменилось, всё равно приходилось обращаться в суд и в правоохранительные органы за получением сведений о смерти из медицинских документов пациента.

Было очевидно, что ситуация с получением медицинских документов должна быть изменена, это было продиктовано самой жизнью.

Если обратиться к положениям ст. 22 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», то мы увидим, что порядок ознакомления пациента с медицинской документацией установлен приказом Минздрава, а порядок получения копий либо подлинника медицинской карты отсутствует. Вопросы приходится решать на практике самим медицинским юристам по обращениям пациентов и врачей.

– Дело семьи Свечниковых вызвало большой общественный резонанс. Расскажите, с чего всё началось и почему Вы решили «идти до конца»?

– С марта 2017 г. я работаю с кировской семьей Свечниковых. Это очень дружная и крепкая семья, на которую свалилась череда несчастий: онкологией заболели мать, одна из дочерей, а затем и отец Евгений Илларионович.

С декабря 2016 г. он трижды был госпитализирован в местный гематологический центр, где его не уведомляли должным образом о лечении. Семья говорит, что они ничего не знали о ходе его лечения. Врач утверждал, что пациент идет на поправку, но родственники видели обратное, поэтому обратились к специалистам в Израиле, где успешно проходили лечение мать и дочь.

Опасения подтвердились, но было поздно. Семью насторожило, что выписные эпикризы выдавались только в обмен на заполнение бланков на отказ от лечения, а сам лечащий врач организовал встречу на нейтральной территории и предлагал препарат, который в последующем ведущий израильский врач-онкогематолог Оделия Гур назвала «контрольным выстрелом в голову». После того как кировские врачи не смогли предложить пациенту какое-либо иное лечение, семья была вынуждена везти его в Израиль, другого выхода у них не было. Через пять дней Евгений Илларионович скончался. Свечниковы, сопоставив все факты и противоречия, решили узнать правду, которую от них скрывали в Кирове.

Я лично вместе с дочерью Евгения Илларионовича Ириной Могелюк ездила в Израиль и разговаривала с Оделией Гур. Она пояснила, что симптомы, с которыми Свечников поступил в гематологический центр в Кирове, требовали тщательного обследования. «Но химиотерапию он бы у меня не заслужил», – сказала она и также всё отразила в документах.

Тогда мы затребовали медицинские документы в Израиле и получили всё без проблем. А в Кирове в их предоставлении нам было отказано, несмотря на то что в информированных добровольных согласиях на лечение Евгений Илларионович указал супругу как лицо, имеющее право получать данные о состоянии его здоровья. Одновременно с этим мы подали заявление в Следственный комитет еще и на том основании, что Ирина Могелюк случайно записала разговор врачей о необходимости внесения изменений в медицинские документы.

Суды всех инстанций поддержали медиков в отказе выдать копию медицинской карты умершего, а в ходе предварительного расследования были получены экспертные заключения, согласно которым имеется прямая причинно-следственная связь между смертью Свечникова и допущенными грубыми ошибками в его лечении в Кирове (игнорирование инструкций к препаратам и клинических рекомендаций, превышение доз смертельно опасных препаратов в два раза, выбор несуществующей схемы химиотерапии, отсутствие необходимого обследования, контроля состояния пациента и т.д.). Кроме того, было установлено, что часть медицинских документов были подписаны не самим пациентом, а другим лицом.

Дело семьи Свечниковых вызвало большой общественный резонанс. Семья решила «идти до конца», понимая, что родственника они не вернут, но хотела, чтобы никто больше не попал в такую же ситуацию.

Я же в свою очередь видела системную проблему института врачебной тайны умершего пациента, поэтому изначально выбрала такую тактику юридической помощи, чтобы помимо всего прочего оспорить отказ в выдаче медицинских документов в Конституционном Суде РФ.

– Постановление Конституционного Суда о разглашении врачебной тайны умерших пациентов их близким родственникам уже обозначено как прорыв в защите конституционных прав граждан. Как Вы оцениваете это событие?

– Отказ в выдаче медицинских документов, равно как и позднее или несвоевременное ознакомление с ними, – это реальное препятствие в установлении истины по делу, на каком бы этапе это ни было сделано. Своевременное получение медицинских документов призвано не только оградить суды от необоснованных исков, тоже встречающихся в практике, но и способствовать выработке родственниками умерших пациентов правовой позиции, которая позволит им качественно и своевременно отстаивать свои права и права умерших лиц как в гражданском, так и в уголовном судопроизводстве. С учетом сроков судопроизводства эти требования весьма актуальны.

На практике же предоставление медицинских документов только после подачи иска или непосредственно перед назначением судом экспертизы не соответствует принципу баланса интересов. Права родственников соотносятся с обязанностью государства провести эффективное расследование.

Конституционный Суд РФ принял Постановление от 13 января 2020 г. № 1-П по жалобе Р.Д. Свечниковой о разглашении врачебной тайны умерших пациентов их близким родственникам и членам семьи, а также лицам, указанным в информированном добровольном согласии пациента, при отсутствии выраженного им при жизни прямого запрета.

Я представила суду материалы дела, свою практику, правовую позицию, исследования института посмертной врачебной тайны в трудах специалистов, практиков, а также журналистские расследования.

Действительно, в связи с отсутствием правовой определенности в вопросе получения родственниками медицинских документов умершего пациента, взяв только конечные выводы из Определения КС РФ от 9 июня 2015 г. № 1275-О, суды оказались не способны предоставить заявителю эффективную и своевременную судебную защиту, реализовать принцип баланса интересов, закрепить на практике правовые позиции Конституционного Суда.

В Постановлении от 13 января 2020 г. № 1-П высший судебный орган указал, что Федеральный закон № 323-ФЗ не содержит положений, которые бы определяли после смерти пациента правовой режим доступа родственников к информации о состоянии его здоровья и медицинской документации, в частности супруга (супруги), близких родственников, а также лиц, указанных в информированном добровольном согласии пациента на медицинское вмешательство в качестве субъектов, которым в интересах пациента может быть передана информация о состоянии его здоровья (в информированном согласии должны быть указаны и объем сообщаемой информации, форма и сроки ее предоставления). Суд напомнил, что после принятия Определения КС РФ от 9 июня 2015 г. № 1275-О он высказывал свою позицию по данному вопросу в целях формирования устойчивой правоприменительной практики. Но этого не произошло.

«Пожелание суда» не сработало, потребовалось жесткое правовое регулирование. В отзывах на возражения государственных органов к жалобе я проанализировала имеющуюся судебную практику, неоднозначность которой также отмечали исследовавшие эти вопросы правоведы. Так вот, эта практика оказалась не только неустойчивой, а полностью противоречащей правовой позиции КС РФ.

Кроме того, я указала, что статистика обращений в правоохранительные органы по «медицинским делам» впечатляет: количество их растет, но из тысяч обращений лишь пара десятков влекут возбуждение уголовных дел. Всё это было мне известно потому, что я не раз участвовала в конференциях по данной проблематике, в том числе международных.

Я также обратила внимание на то, что законопроект № 925329-6 «О внесении изменений в Федеральный закон “Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации” по вопросу о предоставлении сведений, составляющих врачебную тайну, после смерти лица» предусматривал внесение изменений в п. 3 (дополнить подп. 3.1.) ст. 13 и дополнения (п. 6) в ст. 22 Закона. Этот законопроект не был поддержан Правительством Российской Федерации. Единственная неудавшаяся попытка, хотя за четыре года можно было внести соответствующие корректировки и уточнения.

Фактически Конституционный Суд полностью поддержал доводы жалобы, согласился с ними и проверил на предмет неэффективности сложившуюся правоприменительную практику.

Получилось, что два года труда по данному кейсу увенчались успехом не только для семьи Свечниковых, но и для всех граждан нашей страны – и пострадавших, и потенциальных жертв. Ряд норм Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (ч. 2, 3 ст. 13, п. 5 ч. 5 ст. 19 и ч. 1 ст. 20) признаны не соответствующими Конституции РФ в своей взаимосвязи.

Теперь любой гражданин при соблюдении условий, указанных Конституционным Судом (степень родства, указание лица умершим в информированном согласии на лечение, отсутствие запрета от пациента на разглашение врачебной тайны), может обратиться за получением медицинской информации умершего, руководствуясь данным Постановлением.

Конституционный Суд РФ своим решением по этой жалобе внес изменения в действующий законодательный порядок врачебной тайны, до принятия соответствующих поправок в Закон об охране здоровья граждан установил порядок, который применяется на территории нашей страны с 13 января 2020 г. Он отражен в п. 3 резолютивной части Постановления. Я очень надеюсь, что поправки в Закон будут полностью соответствовать Постановлению КС от 13 января 2020 г. № 1-П.

Я и мой отец считаем, что удалось решить системную проблему. Роль семьи определена государством одной из основных в современной России. Это действительно очень важно. Как и мы, Свечниковы уважают семейные ценности, память об умерших родственниках. Полагаю, что именно такие моральные принципы позволяют людям «идти до конца» и добиваться справедливости.

В конце разговора я бы хотела процитировать интервью Гадиса Абдуллаевича Гаджиева (судья Конституционного Суда РФ. – Ред.): «До 30 лет он [юрист. – Ред.] должен получить уверенные знания внутренней логики гражданского, уголовного, административного права. От 30 до 40 – постичь гораздо более сложное конституционное право, которое вбирает в себя не только национальную, но и общемировую правовую мудрость. Если он хочет добиться очень больших успехов, то после 50 лет должен идти еще выше. Следующий этаж – философия права. И тогда он сможет принимать более или менее осмысленные решения. Наши же судьи очень старательно поместили свое сознание в однокомнатную квартиру цивилистики». Я с этими словами согласна.

Справка
Екатерина БАТУРИНА – адвокат Адвокатской палаты г. Москвы.
Окончила Томский государственный университет по специальности «Юриспруденция». До получения статуса адвоката более 6 лет работала в судебной системе в должности помощника судьи районного, областного судов. Адвокат с 2012 г., осуществляет деятельность в форме адвокатского кабинета.
https://instagram.com/advokat_baturina?igshid=haw8e961h19h

Вопросы задавала Юлия Румянцева-Томашевич

---

ДЕТИ – БУДУЩЕЕ СЕМЬИ, БУДУЩЕЕ СТРАНЫ

1 июня в России ежегодно отмечается Международный день защиты детей, призванный привлечь внимание людей к проблемам, с которыми сталкиваются дети на всей планете.

Правовая грамотность является необходимой составляющей в жизни каждого гражданина и не последнюю роль в правовом просвещении подрастающего поколения играют адвокаты.

Сегодня мы публикуем интервью с адвокатом Ставропольской краевой коллегии адвокатов, членом Совета молодых адвокатов Адвокатской Палаты Ставропольского края Натальей Викторовной Калининой, для которой работа с подростками стала не только продолжением профессиональной деятельности, но и отдушиной и ресурсом.

– Наталья Викторовна, вы адвокат с многолетним стажем. Что заставило вас расширить свои профессиональные границы и начать работать не только с доверителями, но и со школьниками?

– В своей профессиональной деятельности мы – адвокаты вынуждены практически постоянно пребывать на острие конфликта, зачастую испытывая состояние эмоциональных перегрузок и стресса. Поэтому каждому из нас просто необходимо найти какие-то источники положительных эмоций, чтобы иметь возможность переключаться на позитив, восстанавливаться. Одним из таких способов для меня стали занятия с детьми.

Для меня опыт наставничества стал очень интересным, и я с удовольствием помогаю детям открывать новые горизонты в мире права. Уже много лет я посещаю школы Новоалександровского района Ставропольского края с различными правовыми мероприятиями для детей. Это и классные часы, и тематические мероприятия для старшеклассников района, и дни правовой помощи детям.

С конца 2023 г. Адвокатской палатой Ставропольского края совместно с Юридическим институтом Северо-Кавказского федерального университета проводится конкурс учебных судов для школьников. Этот конкурс был изначально придуман адвокатами Санкт-Петербурга, а в последующем идея распространилась и на другие регионы России, и возможность поучаствовать в нём появилась у школьников из других субъектов РФ. Адвокаты Ставропольского края с энтузиазмом включились в подготовку старшеклассников для участия в конкурсе.

По условиям конкурса дети изучают материалы учебного дела, разработанного специально для конкурса, формируют свои позиции, которые они потом отстаивают на конкурсе, а адвокаты и юристы помогают им разобраться в основах законодательного регулирования по поставленным вопросам.

Первым учебным делом, с которым я пришла в Гимназию № 1 г. Новоалександровска, стало Дело о виртуальном мече. И я хорошо помню, как вопрос, на который должны были ответить дети, поставил меня в тупик. А звучал он так: «Был ли виртуальный меч чужим имуществом, которое можно похитить?» Пришлось самой консультироваться у своего сына-подростка о тонкостях владения оружием в компьютерных играх, а также погрузиться в авторское право, которое нечасто встречается в практике большинства адвокатов.

В 2024-2025-х годах этот конкурс также с успехом прошел в Ставропольском крае, он пользуется всё большей популярностью среди школьников.

Адвокаты из г. Санкт-Петербурга каждый год придумывают необычные учебные дела, разбираться в которых интересно и полезно не только детям, но и кураторам-адвокатам. Ведь чтобы объяснить ученикам 9-10-х классов какими нормами права регулируются те или иные отношения, какие аргументы по делу будут самыми сильными, а также ответить на массу возникающих у школьников вопросов, куратору необходимо самому углубиться в законодательные акты по предложенной теме, а также подобрать судебную практику.

Я участвовала в конкурсе учебных судов для школьников, как в качестве куратора команды, так и в качестве судьи конкурса. И в любой роли очень переживала за детей и радовалась их успехам, тому, как с каждым следующим туром они растут над собой. А после окончания очередного конкурса всегда приятно получать от своей команды обратную связь, когда дети благодарят за помощь и радуются новому опыту и полученным знаниям.

– Наталья Викторовна, спасибо за ваш рассказ о таком интересном проекте как конкурс учебных судов для школьников. Я знаю, что кроме этого вы участвуете еще в одном значимом проекте – «ДетиVправе». Расскажите, пожалуйста, о нем.

– Проект «ДетиVправе», является просветительским проектом, организованном Советом молодых адвокатов Адвокатской палаты Ставропольского края.

В рамках этого проекта адвокаты нашей палаты проводят просветительские мероприятия для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, рассказывают об основах правовой системы в России, отвечают на вопросы, которые возникают у подростков.

Наши встречи проходят в форме онлайн-конференций, к которым одновременно подключаются несколько детских домов Ставропольского края и адвокаты-кураторы. При этом мы стараемся уйти от назидательности и в игровой форме рассказать ребятам о различных отраслях права, об истории адвокатуры, о видах ответственности предусмотренных действующим для несовершеннолетних за совершения правонарушений или преступлений.

Уверена, что полученные знания обязательно пригодятся нашим подопечным и не удивлюсь, если кто-то из них в будущем сделает выбор в пользу профессии юриста.

– Наталья Викторовна, только ли подростки, являются вашей целевой аудиторией? Как думаете с какого возраста уже можно говорить с детьми о праве?

– Я думаю, что начинать говорить с детьми о праве можно и в начальной школе и даже в детском саду. Важно только оценивать подготовленность детей той или иной возрастной категории к таким мероприятиям. И конечно готовиться самим очень тщательно.

Я, например, кроме работы с подростками и старшими школьниками, занимаюсь с детьми из начальной школы.

Благодаря встрече, организованной Адвокатской палатой Ставропольского края, я познакомилась с Аркадием Гутниковым, экспертом в области правового просвещения, организатором конкурса учебных судов из Санкт-Петербурга. И он поделился материалами программы «Первоклассный юрист», разработанной в сотрудничестве с Центром юридической практики при Санкт-Петербургской объединенной коллегии адвокатов «Невская».

Программа включает в себя пошаговый алгоритм для шести уроков в первом-втором классе начальной школы. Уроки проводятся в игровой форме, с разделением детей на малые группы, с использованием презентаций и просмотром видеороликов, ссылки на которые также есть в материалах программы.

Эти занятия нашли отклик в наших краевых школах, вызвали интерес не только у учителей и родителей, но и у самих ребят.

– О чем же можно поговорить с детьми в столь юном возрасте? Готовы ли они к пониманию правовых норм и ответственности?

– В ходе занятий мы обсуждали такие темы, как защита своих прав в суде, равенство и неравенство, важность создания единых правил для всех граждан, справедливость наказаний, а также способы разрешения конфликтов и ведения переговоров. Дети, как правило, принимают активное участие в дискуссии, задают тематические вопросы, связанные с предметом обсуждения на конкретном занятии.

На заключительном занятии мы даже организовываем для ребят упрощенный учебный суд, на котором каждый ребенок может на практике применить полученные знания и выступить с аргументами в защиту своей позиции.

По окончании наших встреч дети обычно самостоятельно делают выводы о том, что каждому гражданину полезно уметь грамотно отстаивать свои права, и о том, что юристом быть совсем не просто, так как в своей работе он должен руководствоваться законами и находить баланс интересов множества заинтересованных в деле лиц.

А я, каждый раз выходя из школы после таких уроков, испытываю просто невероятно позитивные эмоции. Самой большой наградой для меня является искренняя заинтересованность детей, их непосредственность в общении и горящие глаза. И после каждого занятия я просто физически ощущала прилив сил для своей дальнейшей адвокатской работы.  

– Как вам кажется, что для детей было интересней всего в этих мероприятиях, которые вы проводите?

– Мне кажется, что интереснее всего для детей был именно неформальный подход к занятиям. В нашем общении я старалась максимально уходить от схемы: «я – учитель, они – ученики», и так заинтересовать их поставленной задачей, чтобы они сами придумали способ её решения и – решили! Уверена, что когда мои первоклашки подрастут, то я смогу организовать из них сильную команду для участия в очередном конкурсе учебных судов для школьников.

– Наталья Викторовна, и заключительный вопрос: что вы скажете нашим коллегам, идти или не идти в школы, уделять ли свое драгоценное время не только доверителям, но и тем, кто ими пока не стал – детям?

– Мой ответ однозначен: конечно, идти! Я уверена, что любой адвокатский проект, ориентированный на работу с детьми, обязательно будет иметь далеко идущие, положительные для формирования правового общества в России, последствия.

И конечно же хочу в очередной раз поблагодарить нашего вдохновителя, президента Адвокатской палаты Ставропольского края Ольгу Борисовну Руденко за то, что она всегда поддерживает адвокатов в создании просветительских проектов для детей и сама является для нас Наставником с большой буквы.   

– Наталья Викторовна, спасибо вам за интервью. Я надеюсь, что Ваш пример, пример коллег из Адвокатских палат Ставропольского края и Санкт-Петербурга вдохновит еще многих и многих наших коллег на создание подобных просветительских проектов, чтобы наши дети – наше будущее развивались гармонично и имели представление как о своих правах, так и о своих обязанностях и возможной ответственности за свои поступки.

Коллеги, приглашаем вас рассказать о своих проектах. Поделиться планами и находками на страницах нашего журнала.

беседовала Колотильщикова Е.В.