Алексей ИВАНОВ: «Без адвокатуры не будет правосудия»
Почти полтора десятка лет управляющий партнер АБ «Правовой статус», член Комиссии по защите прав адвокатов АП Краснодарского края Алексей Иванов вел индивидуальную адвокатскую практику, и только два года назад организовал бюро. Этого времени «Правовому статусу» хватило, чтобы попасть в рейтинг Право.ru-300 сразу в двух номинациях. Мы поговорили с Алексеем Валерьевичем о синергическом эффекте командной работы в адвокатуре, нравственной опоре адвокатов и ошибочной претензии к ним со стороны общества.
ПУБЛИКУЕМ ПОЛНУЮ ВЕРСИЮ ИНТЕРВЬЮ ДЛЯ ЖУРНАЛА «РОССИЙСКИЙ АДВОКАТ»
– Алексей Валерьевич, 2020 год был для многих непростым. Каким он был для адвокатского бюро «Правовой статус» и лично для Вас?
– Год выдался сложным – и одновременно успешным. Впрочем, когда вообще было легко? Смотрю на сложности как на то, что держит в тонусе, помогает принимать трудные решения, нести за них ответственность и добиваться результата. Именно в умении получать нужный результат без скидок на обстоятельства и проявляются личные и профессиональные качества.
Для нашего бюро 2020 год был во всех смыслах удачным. Во-первых, мы переехали в новый офис, стали ближе к центру городской жизни, к судам и нашим доверителям. Во-вторых, автоматизировали процессы внутри бюро (внедрили программу CRM), что дает возможность буквально «на лету» ставить задачи в рамках существующих проектов, при необходимости их корректировать и оценивать результаты. А это позволяет прямо пропорционально улучшить качество работы и взаимодействия с доверителями.
Наконец, наши профессиональные достижения тоже не позволяют жаловаться на минувший год: портфолио бюро пополнилось на 30 выигранных дел, в том числе в уголовной практике, где оправдательные приговоры сегодня становятся восьмым чудом света. Мы также активно участвуем в развитии профессионального сообщества на юге России: до карантина организовывали тематические публичные мероприятия, лекции для молодых специалистов и студентов профильных факультетов. Продолжили законотворческую и правоприменительную деятельность: участвовали в обсуждении вопросов, связанных с «гонораром успеха», и в разработке ряда рекомендаций для адвокатов и адвокатских палат.
В общем, я не отделяю себя от бюро и свои успехи от его успехов: время моей жизни в равной степени посвящено ему, доверителям, профессиональному развитию и семье.
– Вы начали адвокатскую деятельность в 2004 г., а адвокатское бюро организовали лишь несколько лет назад. Почему приняли такое решение, можете ли подвести какие-то промежуточные итоги?
– Свою адвокатскую карьеру я действительно начал в 2004 г. – до этого пришлось поработать в региональных и муниципальных органах власти для получения юридического стажа, необходимого для сдачи экзамена в адвокатуру.
А адвокатскому бюро «Правовой статус» всего два года – решение о его создании принято в 2018-м. И это было осознанное и обдуманное решение, вызванное пониманием, что время одиночек в адвокатуре прошло.
Убежден: в наши дни мало быть хорошим или даже отличным адвокатом – нужна консолидация сил, профессионального опыта и навыков, а для этого необходимо создавать команду. Сегодня наиболее успешны коллективы единомышленников, объединенных одной целью, единым пониманием пути к ней и совместными действиями.
Для АБ «Правовой статус» первым промежуточным итогом считаю именно этот: сформирован костяк команды, способный создать синергический эффект, когда опыт и компетенции каждого во взаимодействии дают кратно больший результат, чем простая сумма их усилий.
Сегодня каждый сотрудник бюро не только уверенно отвечает за свою зону профессиональной компетенции, но и разделяет общие приоритеты и принципы работы. Мы преданы своему делу абсолютно, работаем очень много и с полной самоотдачей, и люди с иным отношением у нас попросту не приживаются.
Как управляющий партнер я, разумеется, задаю общий вектор развития, и конечная цель состоит в том, чтобы сделать «Правовой статус» одним из лучших адвокатских бюро в стране.
– В 2020 г. главный профессиональный рейтинг страны, Право.ru-300, отметил Ваше бюро сразу в двух номинациях: «Уголовное право» и «Разрешение споров в судах общей юрисдикции». Как удалось достичь этого результата?
– Бытует мнение, что новичкам везет, да и вообще, мол, одно дело – попасть в рейтинг, другое – удержаться в нем. Но я убежден, что с нашим упорством и результатами попадание в рейтинг Право.ru-300 – не везение и не случайность, а закономерность. Думаю, в будущем мы эту профессиональную планку уверенно закрепим и поднимем еще выше.
Ну а сегодня мы с признательностью принимаем высокую оценку нашей работы со стороны жюри такого престижного правового рейтинга. Полагаю, жюри отметило несколько значимых результатов, которых мы добились в минувшем году.
Так, мы защищали pro bono профессиональные права журналиста и бывшего главного редактора районной газеты «Иртышская правда» Евгении Анатольевны Острой, которую обвиняли в растрате редакционного бюджета и присвоении денежных средств. Уголовное дело в отношении нее было возбуждено по политическим мотивам – в качестве давления и для устранения неугодного местным чиновникам журналиста – и не имело никаких реальных оснований, что мы и доказали в суде. По делу получен оправдательный приговор[1].
Мы также добились положительного решения Рабочей группы ООН по произвольным задержаниям (Женева, Швейцария) в пользу доверителя Александра К. Его допросами с пристрастием, пытками и угрозами в СИЗО принудили сознаться в преступлении, которого он не совершал. В решении зафиксирован факт правонарушений в отношении нашего доверителя и дана рекомендация Правительству РФ незамедлительно освободить его и полностью возместить ему ущерб.
Кроме того, по решению Верховного Суда РФ был восстановлен отмененный оправдательный приговор полицейскому Павлу Гришину, которого обвиняли в умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью и оправдали в связи с отсутствием состава преступления. Верховный Суд признал обоснованность нашей кассационной жалобы, где мы указали на многочисленные нарушения норм УПК в расследовании, после чего суд апелляционной инстанции при повторном рассмотрении оставил оправдательный приговор без изменения.
Это лишь небольшая часть наших успешных кейсов, которые, очевидно, и стали основанием для вхождения АБ «Правовой статус» в число лучших по версии Право.ru-300.
– Вы уделяете большое внимание вопросам профессиональной этики. Как бы Вы оценили актуальность темы морали для современной адвокатуры?
– Считаю, что значимость нравственных ориентиров для адвокатского корпуса невозможно переоценить: общечеловеческие гуманистические идеалы составляют фундамент нашей профессиональной этики. Пожалуй, ни в одних других руках искаженные моральные принципы не способны причинить столько зла, сколько в руках адвоката – человека, изначально призванного охранять границы прав и свобод других людей.
Адвокат в силу своей профессии помещен в эпицентр чужого конфликта, в эмоциональный шторм, в котором земля и небо (внешние ориентиры) то и дело меняются местами в зависимости от точки зрения. Всё, на что возможно положиться, чтобы сохранить беспристрастность и не перепутать стороны добра и зла, – это крепкая внутренняя опора. Моральный стержень личной и профессиональной этики.
Самая распространенная (и ошибочная) этическая претензия общества к адвокату во все времена звучит так: нравственно ли защищать преступника?
Пожалуй, этот вопрос нередко задавали себе и сами адвокаты на этапе становления профессии и во время кризисов. Вопрос, на первый взгляд, простой и предельно ясный: вот предполагаемый преступник, чье действие аморально, а вот защитник, пытающийся его выгородить. Как насчет морали и нравственности?
Но если подойти к нему с профессиональной позиции, то очевидно, что ключевое слово тут – «предполагаемый»: во-первых, каждый человек имеет право на защиту (это фундаментальное право, закрепленное в основном законе любой страны), во-вторых, степень виновности устанавливает суд, а не общество или отдельный индивид (и тем более не адвокат), а в-третьих, сам смысл существования адвоката – защищать, даже если весь мир будет против.
И в этом контексте добросовестное исполнение своего профессионального долга всегда является моральным и нравственным. А вот отступление от профессиональной этики может привести к нарушению прав защищаемого – и именно это будет аморально.
В своей деятельности адвокаты ежедневно сталкиваются со сложностями и противоречиями. Только следование профессиональным стандартам позволяет сохранить лицо и принять верное решение в интересах доверителя в непростой этической ситуации.
Поэтому я нахожу важным не только разбираться в сложных этических коллизиях, но и делиться этим пониманием с коллегами, обсуждать нюансы и сообща решать этические профессиональные задачи. С этой целью чуть более года назад, в декабре 2019 г., Адвокатская палата Краснодарского края провела семинар, посвященный актуальным вопросам адвокатской этики, в котором я принимал деятельное участие как соорганизатор и спикер. Пандемия не позволила провести сессию этой зимой, но с изменением эпидемиологической обстановки мы обязательно возобновим работу в этом направлении.
– По мнению российской общественности, разбирательство по делу Михаила Ефремова было процессом года. Чем, на Ваш взгляд, оно стало для российской адвокатуры?
– Мне кажется, называть дело Михаила Ефремова «процессом года» в России некорректно даже с сугубо обывательской точки зрения, а уж если оценивать его с позиции профессионала, то тем более: это скорее «позор года».
Подобно существованию в России общих проблем (дураки и дороги), общие профессиональные беды есть и в адвокатской профессии. Одна из них – наличие в адвокатуре «посторонних», не разделяющих ценности профессии, не готовых соблюдать этические правила, стремящихся добиваться сомнительных решений сомнительными методами. Как они попали в профессию – решительно непонятно, но ясно, что адвокатура в состоянии самоочищаться.
Дело Ефремова не стало дурным примером для молодых адвокатов, показывающим, что можно вести себя как угодно (разглашать адвокатскую тайну, проявлять неуважение к участникам процесса и близким потерпевшего, глумиться над тем, что в цивилизованном обществе считают правосудием, открыто пренебрегать правилами профессии) и… выигрывать дела! Так не бывает. Адвокатура – это не пристанище шаманов и шоуменов, не эпатаж, это каждодневный тяжелый труд в интересах доверителя, основанный на соблюдении правил профессии и сохранении чувства достоинства.
И в этом смысле дело Ефремова сослужило хорошую службу отечественной адвокатуре, обнажив проблему, о которой я сказал выше.
– Адвокатское бюро «Правовой статус» оказывает помощь pro bono журналистам и адвокатам. Это касается вопросов нарушения их профессиональных прав или не только?
– Без реализации принципа свободы слова выстроить полноценное взаимодействие между человеком, обществом и государством невозможно. Этот диалог, отлаженная здоровая коммуникация – важнейший признак существования демократии не только де-юре, но и де-факто.
К сожалению, современные тенденции таковы, что фактически ставят точку в этом едва наметившемся диалоге(пока это интервью готовилось к печати, законодатель повысил ответственность за клевету в интернете: Федеральный закон от 30.12.2020 г. № 538). Но общество, в котором представители СМИ боятся открыто и честно освещать происходящее, опасаясь уголовного преследования по откровенно сфабрикованным поводам, обречено. Именно поэтому дела о защите прав журналистов на осуществление профессиональной деятельности – неизменно в списке наших приоритетов и ведутся pro bono.
Аналогичная ситуация с адвокатурой. Как верховенство права невозможно без действительно независимой судебной системы, так и последняя не может полноценно функционировать без сильной и независимой адвокатуры.
К сожалению, на практике наши независимость, профессиональное отношение к делу и принципиальность оппоненты и суды воспринимают как угрозу следствию и правосудию. Ведь сильная адвокатура неизбежно приведет к повышению нынешнего мизерного процента оправдательных приговоров, а этого наши правоохранители боятся как черт ладана.
Поэтому случаи нарушений прав адвокатов и вывода их «из игры» сегодня носят вполне обыденный, распространенный характер: в ход идут неправомерные обыски помещений коллег, попытки их допроса в целях дальнейшего отвода и другие «ноу-хау». В последнее время появился и новый тренд – искусственная криминализация адвокатской деятельности: уголовное преследование за адвокатские гонорары.
Всё это считывается как попытка расправы над неугодными адвокатами и свидетельствует о нарушении права на профессию.
А поскольку адвокатура, как и в определенной степени журналистика, остается, пожалуй, наиболее организованной частью гражданского общества, расколотого и разобщенного, есть ощущение, что давление на нашу корпорацию будет усиливаться.
Вижу, что адвокатов нередко сравнивают с врачами. Мне это сравнение кажется сомнительным: судя по проценту обвинительных приговоров, близкому к абсолютному, наш «пациент» скорее мертв, чем жив, и это нужно менять. К тому же врачам не приходится ежедневно преодолевать чудовищное противодействие при осуществлении своей профессиональной деятельности. Адвокаты в этом смысле значительно ближе к журналистам: и им, и нам сегодня крайне важно сохранить свою независимость и реализовать право на профессию.
– Вы являетесь членом Комиссии по защите профессиональных прав адвокатов АП Краснодарского края. Насколько данная проблема актуальна для Вашего региона и какие виды нарушений Вы бы отметили особо?
– Не будет преувеличением сказать, что проблема защиты профессиональных прав адвокатов сегодня остро стоит перед российским обществом в целом, несмотря на региональную специфику.
Давайте оценим ситуацию с нескольких проблемных ракурсов.
Адвокатура, разумеется, никогда не была неким единым организмом, коллективом, объединенным общей целью и общими методами ее достижения. Адвокатура – это не партия, и адвокаты – преимущественно свободолюбивые, амбициозные и прогрессивные индивидуалисты.
Но общей точкой, в которой неизменно сходятся вроде бы не пересекающиеся параллельные прямые интересов каждого из нас, всегда остаются независимость адвокатуры и защита прав адвокатов.
Как я уже отметил, сегодня адвокатура – один из независимых институтов гражданского общества в России. И этим она всегда вызывала и будет вызывать раздражение у представителей власти.
В этом смысле крайне важно сегодня, на мой взгляд, суметь поставить наши общие интересы выше наших различий. Да, все мы разные, приверженцы различных взглядов, в том числе политических, каждый имеет право на собственное мнение и волен его излагать в любой корректной форме. Но распри внутри адвокатуры, мягко говоря, не способствуют укреплению ее независимости и не укрепляют ее авторитет.
В России каждое время непростое, но здесь и сейчас речь идет о сохранении самостоятельности, фактически – о выживании института адвокатуры в его существующем виде. Это ли не повод для максимальной консолидации?
Права адвокатов, как и права иных граждан, недостаточно просто декларировать, нужно уметь их защищать, ведь они нарушаются так же, как и права наших доверителей. Если мы не сумеем защитить себя, кто же защитит и их, и нас?
Поэтому с момента основания Комиссии по защите профессиональных прав адвокатов АП Краснодарского края в 2016 г. я являюсь ее членом. За эти 4 года Комиссия приобрела обширный профессиональный багаж и опыт этой специфической работы.
Мы готовим заключения по обращениям адвокатов и даем рекомендации для устранения нарушений их профессиональных прав. Эти заключения нередко служат основанием для обращения к руководителям правоохранительных органов и судейского сообщества, где нарушения были отмечены.
Оказываем оперативную консультационную помощь адвокатам, попавшим в затруднительную ситуацию. А в особо сложных ситуациях члены Комиссии выполняют функцию защитников тех наших коллег, чьи права нарушены.
Немало резонансных случаев такой борьбы за профессиональные права адвокатов на Кубани было отражено в СМИ за последние годы: всеобщая непростая ситуация здесь еще усугубляется специфическими проблемами региона, такими как правовой нигилизм, кумовство и ощущение вседозволенности у сотрудников местных правоохранительных органов. Мы регулярно имеем дело с такими методами воздействия на краевой адвокатский корпус, как попытки допросов адвокатов и обыски в адвокатских образованиях в нарушение законной процедуры.
Нам еще только предстоит привить обществу уважение к адвокатам и адвокатуре в целом, потому что без нас правосудия не будет. И концентрировать усилия нужно именно в этих направлениях – отстаивания независимости и защиты своих прав.
Правоприменение на местах тоже ощутимо хромает: отсутствие независимости у суда приводит к несправедливости судебных решений.
Недаром в любом демократическом обществе базовым правовым постулатом и важным социальным завоеванием является независимость судебной власти. Это качество отличает демократическое общество от автократического.
Рассмотрение спора в суде – единственный цивилизованный способ разрешения любого конфликта между гражданами и государством. Независимый суд гарантирует справедливость без скидки на статус. Но если суд не является независимым, то в спорах с государством рассчитывать на справедливое решение невозможно. Что мы и видим сегодня.
При этом несправедливость судебных решений в нашей реальности нередко меркнет на фоне их непредсказуемости. Вроде бы все мы, юристы, учились в одних университетах и по одним учебникам, изучали один и тот же свод законов, которые совершенно определенно говорят нам, что легально, а что нет.
Но отечественные суды порой сегодня так причудливо истолковывают и применяют этот свод, что в результате на выходе получаем решения, прямо противоположные закону! Иными словами, в наших судах процветает неокафкианство, и особенно это касается уголовных дел.
Есть определенная система доказательств и правил доказывания, но ее затейливые, извращенные толкование и применение позволяют судам принимать абсолютно непредсказуемые решения. Которые прокуратура, разумеется, неизменно находит «законными и обоснованными».
На выходе получаем абсурд, в котором далеко не каждое судебное решение, оцениваемое как «законное», является правовым. Если не соблюдать право, то как можно рассуждать о законности решения, основанного на нарушении прав?
От несправедливости и непредсказуемости судебных решений страдают граждане и общество, а работа адвоката в таких условиях приобретает оттенок супергеройской миссии.
Поэтому крайне важно консолидированными усилиями юридического сообщества последовательно отстоять независимость адвокатуры и судебной власти, чтобы гарантировать людям получение предсказуемых и справедливых решений.
– Конец прошлого года ознаменовался для Вас победой в борьбе за адвокатский гонорар. Расскажите подробнее об этом кейсе.
«Деньги – идиотский критерий человеческих достижений, но это, увы, единственный универсальный критерий, который у нас есть», – говорил Чарлз Стейнмец, и он был прав.
Адвокатские гонорары не только являются дополнительными стимулами для профессионального роста адвокатов, но и в конечном счете дают гражданам возможность реализовать право на правосудие. Логично, когда труд адвоката оценивают по достоинству (не только доверитель, но и правоприменитель), и, напротив, вызывают непонимание попытки правоприменителя снизить расходы на услуги представителя.
Явно просматриваются, с одной стороны, тренд уголовного преследования за якобы завышенный адвокатский гонорар, с другой – попытки его обесценить при взыскании издержек на работу представителя.
И суды охотно снижают величину гонорара, нередко оценивая профессиональный труд адвокатов ниже, чем, например, труд экспертов, расходы на оплату которого взыскиваются в полном объеме. Такой подход обесценивает и обессмысливает нашу работу.
Для нас в бюро «Правовой статус» крайне важно, чтобы доверитель остался полностью удовлетворен сотрудничеством – не только собственно результатом дела, но и компенсацией от проигравшей стороны. Поэтому мы придаем большое значение взысканию судебных издержек в интересах доверителя по всем делам, в которых участвуем.
Важно доказать суду необходимость, обоснованность и разумность расходов на адвоката. Так, в недавнем земельном споре о прекращении права пользования земельным участком нам удалось в судах первой, апелляционной и кассационной инстанций добиться судебных решений в пользу доверителя, и суд практически в полном объеме взыскал расходы на адвоката[2]. В условиях существующей практики, когда расходы на адвоката судами занижаются в разы, мы считаем это безусловным успехом!
Убежден, что мы должны быть готовы к битве за гонорар, а для этого важно уметь внятно и обоснованно донести свою позицию до суда и помнить, что мы действуем не только в собственных интересах, но и в интересах наших доверителей.
– Ваша команда с успехом применяет накопленные опыт и знания и делится ими не только с коллегами, но также с предпринимателями и даже студентами. Как организован этот процесс и повлияла ли на него пандемия?
– Я, в принципе, не склонен обсуждать последствия пандемии – слишком часто их используют как индульгенцию, оправдывающую собственное бездействие или неэффективность.
Пандемия COVID-19 – это состоявшийся факт для человечества и одновременно вызов для всех нас. Процесс оказания квалифицированной юридической помощи, получения знаний и обмена ими происходил и будет происходить без скидок на внешние обстоятельства, хотя и форматах, скорректированных с их учетом.
На деятельности нашего бюро пандемия каким-то критическим образом не отразилась: ни на результатах 2020 г., ни на планах на 2021-й.
Так, 17 декабря 2020 г. стартовал первый отборочный тур конкурса среди студентов юридических факультетов вузов Краснодарского края «Адвокатура. Шаг в профессию», приуроченный к открытию регионального отделения межрегиональной общественной организации «Молодые юристы», председателем которой я являюсь. Нам важен этот проект, позволяющий выявить талантливых выпускников юридических факультетов по всей стране, сформировать и развить резерв будущих адвокатов, создать платформу для обмена опытом и стажировки молодежи.
А на начало 2021 г. наше бюро уже наметило проведение ряда региональных образовательных мероприятий для предпринимателей: «Право на бизнес: как защитить свое дело от уголовного преследования», «Госзакупки: юридический гид по новшествам и рискам» и др.
Образовательная и просветительская деятельность, активное участие в жизни профессионального юридического и гражданского сообщества Кубани – важные составляющие работы бюро, значимая лично для меня ценность. Согласно теории Хабермаса, именно «на основе коммуникативного разума в человеке возникает личность, способная действовать внутри социальных институтов и преобразовывать их, изменять их нормы». Создавать интерактивные площадки для возникновения этого коммуникативного разума, предпосылки для выявления и роста будущих преобразователей этого мира – мое системообразующее стремление.
– Вы активно ведете социальные сети, в которых обсуждаете актуальные вопросы корпорации, но мы ничего не знаем о Вашей личной жизни. Расскажите о Вашей семье, увлечениях и интересах.
– Я не стремлюсь быть медийной персоной – как уже отметил, адвокат в моем понимании – отнюдь не шоумен, сыплющий меткими красивыми фразочками на камеру и на потеху публике, а скорее «рабочая лошадка», которую оценивают не по шелковистости гривы, а по результату ее труда – хорошо ли пашет. Так и я: предпочитаю, чтобы говорили о моих делах, а не о моей личной жизни. Здесь я придерживаюсь позиции, что личная жизнь на то и личная, чтобы не быть предметом публичного внимания. Впрочем, ничуть не скрываю тот факт, что уже 20 лет счастливо женат и воспитываю дочь (она не юрист).
В последние годы всё меньше остается времени на увлечения, но они неизменны: хорошие книги (в основном по философии и праву) и хорошая музыка (преимущественно blues, cool, avant-garde, mainstreamjazz, funk). Из «любимчиков»: John Lee Hooker, Howlin’ Wolf, Sonny Boy Williamson II, Magic Slim, Muddy Waters, Tom Waits, John McLaughlin, Marcus Miller, Chick Corea, John Coltrane, Stanley Clarke, Herbie Hancock, The Doors, Can, the Residents и многие другие.
Когда выдается редкая свободная минута, всё чаще вместо художественных новинок с удовольствием перечитываю старых проверенных «друзей» – «Фауст» Гёте и «Обитаемый остров» братьев Стругацких, тогда как в литературе нон-фикшн всегда предпочитаю прогресс и выбираю узнавать новое (так, сейчас получаю наслаждение от труда Рональда Дворкина «Империя права»).
Люблю современное искусство – как глобально, в высоком эстетическом и культурном смысле, так и утилитарно: свои посты в социальных сетях предпочитаю снабжать не собственными портретами, а изображениями арт-объектов любимых постмодернистов.
– Впереди новый сезон. Какие задачи Вы перед собой ставите?
– Работа предстоит большая и по всем фронтам: от настройки внутренних процессов деятельности бюро до достижения внешних среднесрочных целей.
К первым отношу прежде всего пополнение команды близкими по духу и уровню компетенций людьми: мы растем и постоянно нуждаемся в притоке «свежей крови» в виде юристов среднего и низшего звена, советников и полноправных партнеров, но только при условии совпадения группы этой «крови» с нашей. Другая важная задача – завершить стандартизацию всех внутренних рабочих взаимодействий, документов и т.д. Это позволит высвободить огромный потенциал времени и энергии членов бюро и дать клиентам максимальную эффективность. Разумеется, есть и сугубо материальные задачи по росту прибыли бюро в целом и доходов каждого члена команды в отдельности, ведь мы живем в материальном мире, и мне важно, чтобы сотрудники чувствовали себя в нем комфортно и свободно.
Во внешней повестке на ближайшие годы – амбициозные задачи занять лидерские позиции в Краснодарском крае и стать одними из лучших в стране, участвовать в национальных и международных рейтингах, а также в крупных бизнес-проектах, научных и профессиональных мероприятиях, обмениваться опытом с коллегами, расти и развиваться.
И, конечно (не ради красного словца или рекламного слогана), главная цель и задача – оказывать людям помощь такого качества, чтобы всё вышеперечисленное осуществлялось само собой, в качестве дополнительного эффекта от нашей по-настоящему хорошо сделанной работы!
[1] https://bolsherechencourt–oms.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_op=doc&number=103666664&delo_id=1540006&new=0&text_number=1
[2] Определение Тимашевского районного суда Краснодарского края от 25.12.2020 г. № М-13-223/2020 г.
Подготовила Юлия РУМЯНЦЕВА-ТОМАШЕВИЧ
Минувшие 20 лет были золотым веком российской адвокатуры
Благодаря Закону об адвокатской деятельности соблюден баланс между интересами адвокатуры и общефедеральными ценностями
В связи с 20-летием Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» президент ФПА РФ Юрий Пилипенко поделился мнением о значении этого законодательного акта для российской адвокатуры и оценил как уже внесенные в него изменения, так и готовящиеся поправки, рассказав о работе над некоторыми из них.
– Юрий Сергеевич, 31 мая исполняется 20 лет со дня принятия Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Как Вы оцениваете эти два десятилетия в жизни российской адвокатуры?
– 20 лет – славный юбилей и, конечно, повод поговорить о нашем Законе об адвокатской деятельности и адвокатуре.
Первое, что стоит упомянуть, – и не новое, поскольку об этом я уже не раз говорил, а сегодня хотел бы особенно подчеркнуть: 20 лет в истории российской адвокатуры, прошедшие под сенью и в рамках современного Закона, юбилей которого мы отмечаем, являются золотым веком российской адвокатуры, и вряд ли это преувеличение.
Когда я ранее высказывал эту точку зрения, то, не буду скрывать, наблюдал в глазах некоторых коллег определенного рода скепсис. Но думаю, что серьезные поводы для такого скепсиса уменьшаются. Что не исключает моего искреннего намерения пожелать нашей корпорации дальнейшего и бóльшего процветания.
Да, многие могут сказать, что у нас есть проблемы с количеством оправдательных приговоров, например, с удовлетворяемостью ходатайств и заявлений адвокатов, с допуском адвокатов к их подзащитным, с необоснованными досмотрами… Существует известный ряд таких претензий, которые обычно предъявляют адвокаты, говоря о сложностях, с которыми сталкиваются в своей профессиональной деятельности.
Но должен сказать, что эти претензии относятся, по здравому размышлению, скорее к функционированию системы правосудия и правоохранительных структур, чем к адвокатской корпорации, хотя они и неразрывно связаны между собой. И даже вот эти проблемы мы, насколько у нас хватало сил, возможностей и авторитета, решали. И некоторые решили. Но коллеги, сталкиваясь с проблемами и препятствиями в своей профессиональной деятельности, по привычке чаще винят в этом свою корпорацию – им так проще, а мне это понятно.
– Приведите, пожалуйста, примеры таких решений.
– Вспомним, например, поправки в Уголовно-процессуальный кодекс РФ, которые были приняты в 2017 г. (Федеральный закон от 17 апреля 2017 г. № 73-ФЗ. – Прим. ред.) и направлены на обеспечение дополнительных гарантий независимости адвокатов при осуществлении ими профессиональной деятельности. Напомню, что в предшествовавших подготовке этого документа, который был внесен в Государственную Думу Президентом РФ, рекомендациях Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека были учтены очень многие предложения Федеральной палаты адвокатов.
Среди внесенных в УПК изменений и дополнений – новая редакция ст. 161 УПК РФ, устанавливающая перечень сведений, на которые не распространяется запрет на предание гласности данных предварительного расследования; ст. 450.1, определяющая особенности производства обыска, осмотра и выемки в отношении адвоката. Тогда же впервые в УПК появилось упоминание о Федеральной палате адвокатов как об институте: в положения, регламентирующие назначение защитника, внесено дополнение о том, что оно производится в порядке, определенном Советом ФПА РФ.
Несколько раньше, в 2015 г., в Гражданском кодексе РФ впервые появилось упоминание об адвокатуре – закреплен статус адвокатских палат и адвокатских образований как некоммерческих корпоративных организаций (Федеральный закон от 13 июля 2015 г. № 268-ФЗ. – Прим. ред.).
– А как Вы оцениваете организацию корпоративного самоуправления?
– Корпоративная жизнь – а в значительной степени Закон и посвящен нашей корпоративной жизни и деятельности – была, на мой взгляд, достойна похвал, за редкими исключениями. Возможно, кто-то опять выскажется или подумает об этом скептически. Я просто уверен, что найдутся критики, тем более что в последние несколько лет мы могли слышать и читать достаточно жесткие и бескомпромиссные высказывания в наш адрес со стороны некоторых наших романтично настроенных коллег.
Они и не согласятся с моей оценкой, но это их право, их позиция.
А я утверждаю и повторяюсь, что с корпоративной точки зрения, с точки зрения самоуправления прошедшие 20 лет продемонстрировали высокую степень адекватности Закона реальным обстоятельствам, в которых существовала и развивалась адвокатура все эти славные 20 лет.
У нас были соблюдены, на мой взгляд, все важнейшие балансы: между интересами адвокатов; интересами адвокатских образований и их руководителей и адвокатов; между интересами адвокатских образований и региональных палат; и самое главное, за что в большей степени в ответе и лично президент ФПА, и мои замечательные коллеги по Совету Федеральной палаты, – между интересами региональных палат и общефедеральными ценностями, задачами и приоритетами. Именно Закон об адвокатской деятельности и адвокатуре позволил нам всё это осуществить, не «перегнув палку» ни в каком из наших проявлений.
– Можете ли Вы вспомнить какие-то интересные дискуссии, происходившие при подготовке проекта Закона об адвокатуре?
– Лично я – нет, не могу, потому что не принимал в разработке Закона никакого участия. Об этом надо спросить, конечно же, его авторов. Могу вспомнить примерно человек 10, которые в течение этих 20 лет называли себя – с разной степенью объективности и напора – авторами этого документа. Думаю, что каждый из них, наверное, в той или иной степени имеет право себя так позиционировать, и они могли бы ответить на этот вопрос с разной степенью подробностей.
Но приведу один интересный казус из истории подготовки современного российского федерального законодательства об адвокатуре. Не помню, кто был автором законопроекта, о котором сейчас скажу, но, кажется, он был даже в «Российской газете» опубликован. И там черным по белому было написано, что у адвокатов должно быть право на ношение оружия. Это меня тогда сильно повеселило, но понятно было, что это лишь чьи-то пожелания. Благие пожелания.
– За 20 лет Закон об адвокатуре претерпел ряд изменений. Какие внесенные в него поправки, на Ваш взгляд, сыграли положительную роль, а какие – наоборот?
– Изменений в наш Закон внесено было немало за предыдущий период времени. Но и не так чтобы уж и слишком много, памятуя известную тягу нашего законодателя и законодательства к переменчивости. Помню три пакета поправок. И если в разработке первоначального законопроекта я участия не принимал, то в подготовке каждого из последовавших пакетов поправок участвовал с той либо иной степенью вовлеченности и ответственности за эти поправки.
Самой любопытной была ситуация разработки первых поправок: спустя года полтора после принятия Закона сами законодатели инициативно предложили ФПА в принципе пересмотреть его текст, не меняя концепцию, и поправить всё то, что на практике показало себя не работающим либо мешающим развитию и деятельности адвокатуры. Был дан, так сказать, «карт бланш».
Вспоминаю эти моменты: первый президент Федеральной палаты адвокатов – Евгений Васильевич Семеняко, наобщавшись с президентами палат, я (Юрий Пилипенко в 2004 г. был членом Совета ФПА РФ. – Прим. ред.) и еще одна симпатичная девушка, которая вызвалась нам помогать технически, перечитывали Закон вдоль и поперек и искали, что же в нем можно было бы поправить из неконцептуального. Но имевшегося на тот момент почти двухлетнего опыта применения Закона не хватало, чтобы предложить всё то, что было бы нужно тогда включить в текст. Это было открытое окно возможностей, которыми мы воспользовались, на самом деле, лишь частично.
Вот такой был момент в истории внесения поправок. Хотя даже при том уровне благожелательности наиболее заметные предложения были внесены законодателем, депутатами Государственной Думы. А все адвокатские предложения обсуждались принципиально.
Два остальных пакета принимались в совсем ином ключе и в основных своих положениях учитывали прежде всего настроения и законодателя, и Министерства юстиции. Это были изначально не наши инициативы. Какие-то поправки дополнительно предлагали мы, что-то из первоначальных задумок было принято в нашей редакции, а многое сохранилось в первозданном виде. Есть какие-то идеи, с которыми мы и по сию пору не согласны, но, так как они уже воплощены в Законе, мы их исполняем.
В частности, для примера могу привести поправку о том, что президенты и члены советов палат разделены с квалификационными комиссиями. И как тогда я не считал эту поправку полезной, так и спустя уже несколько лет применения пользы от нее не наблюдаю. Другое дело, что мы благодаря некоторым изменениям в Кодексе профессиональной этики адвоката сумели слегка откорректировать ее применение. Ну и, наверное, надо высказать благодарность руководителям региональных палат, которые сумели на практике так выстроить взаимоотношения и ситуацию в своих палатах, что применение этого положения Закона не привело пока к каким-то заметным и серьезным конфликтам, хотя и могло бы к ним привести.
– Вы ранее говорили, что первая редакция Закона отводила Федеральной палате адвокатов роль «английской королевы», то есть главы без реальных полномочий. В последние годы в Закон был внесен ряд поправок, расширяющих полномочия ФПА. Каково значение ФПА для адвокатской корпорации?
– Не скрою, такое ощущение относительно роли ФПА в адвокатской структуре у меня было, но в то же время было и есть понимание, что такое положение вещей, особенно в отсутствие опыта общефедерального самоуправления, вполне ожидаемо и оправдано. Многие опасались появления «министерства адвокатуры», вот и сделали всё возможное, чтобы имела место одна лишь «координация деятельности» в коротком перечне полномочий ФПА.
Но время, как это почти всегда бывает, всё расставило по своим местам, «министерства адвокатуры» не появилось (есть и те коллеги, которые считают, что и «к сожалению»), роль ФПА естественным образом как фактически, так и за счет поправок в Закон возросла, полезность такого рода изменений не могут отрицать даже самые отъявленные скептики (нескольких я знаю).
Всё, что я знаю о российской адвокатуре и о событиях в ее жизни в последние 10–20 лет, свидетельствует о том, что роль Федеральной палаты адвокатов крайне важна. Если бы ФПА не играла ту роль, которую она играла все эти годы в российской адвокатуре, ее обязательно играло бы государство. Это и координация, и решение общих задач, и определение стратегии, и корпоративный контроль за соблюдением Закона и корпоративных актов. Понятно, что не может не быть такой роли в этой пьесе.
– Чего, с Вашей точки зрения, не хватает в Законе об адвокатуре? Какие положения можно было бы добавить или уточнить, чтобы этот документ стал совершеннее?
– Является ли текст закона идеальным? Отвечу сразу: конечно же, нет. И у меня в том числе есть определенные претензии не только к текстуальному выражению некоторых его частей, но и к некоторым принципиальным вещам. И мы нашим коллективным разумом и волей эти вещи пытались все эти годы подправить, подредактировать. Кое-что удалось сделать, что-то – нет.
Из того, что не удалось исправить, хотя мы много об этом думали и много работали в этом направлении, – это положение, что только адвокат, без всяких исключений, является лицом, оказывающим юридическую помощь. А мы все понимаем, что адвокатура за эти 20 лет проявила себя не только как защитница в уголовных делах, но и как советница в вопросах бизнеса. И, конечно же, в этой части то обстоятельство, что только адвокаты могут оказывать юридическую помощь, – скорее недостаток, чем достоинство.
Мы предполагали, что в рамках Концепции регулирования рынка профессиональной юридической помощи, которая обсуждалась последние 10 лет, это узкое место будет расшито. Именно такого рода идеи в тексте Концепции и содержались. Но она, к большому сожалению, года два назад потеряла актуальность в силу объективных причин, пандемии в том числе, а сегодня очевидно, что пока и не до Концепции. Хотя надежды всё равно не теряем, будем эту линию проводить и в современных условиях, потому что нам адвокатура дорога и важна как институт, вне зависимости от некоторых внешних обстоятельств.
– В какой мере, по Вашему мнению, отвечают базовым принципам деятельности адвокатуры и ее интересам поправки в Закон об адвокатуре, которые готовит в настоящее время Минюст России?
– Четвертый пакет поправок, инициированный Министерством юстиции РФ, как всегда бывает и, наверное, всегда будет в адвокатском сообществе, вызвал просто феерическую реакцию.
Хотя, действительно, только одна из них вызывает практически у всех, кто о ней так или иначе упоминал и кого я слышал, отрицательное отношение. Это п. 4 ст. 17.1, которую предлагается включить в Закон об адвокатуре. Он предусматривает обжалование органом юстиции в судебном порядке решений совета адвокатской палаты, принятых по результатам рассмотрения представлений органа юстиции. (Возражения против этого положения в части, касающейся представлений, которые внесены в порядке и по основаниям, предусмотренным п. 2 и 7 ст. 17 Закона об адвокатуре, аргументированы в правовой позиции Федеральной палаты адвокатов, опубликованной на сайте ФПА РФ. – Прим. ред.) Все остальные предлагаемые изменения и дополнения, на наш взгляд, являются в той либо иной степени приемлемыми для корпорации.
И почему-то никто не хочет брать во внимание – ни те, кто критикует, ни те, кто скептически наблюдает за этими поправками, – что опубликованный текст является результатом компромисса, длительной работы и дискуссий на площадке Минюста, в которых принимали участие до восьми членов Совета Федеральной палаты адвокатов, и в любом случае многое из того, что изначально в проекте содержалось, нам удалось отредактировать или исключить в ходе этих дискуссий.
И, конечно же, люди, ни за что не отвечающие и даже не имеющие представления о таком явлении, как ответственность не только за «себя родного», но и за большую группу людей, за всю корпорацию, «вскипели» на страницах социальных сетей. Но всё это теперь улеглось – может быть, перестало быть им интересным, а поправки, по всей видимости, будут всё-таки приняты, как и планировал Минюст.
– Каково, по Вашему мнению, будущее российской адвокатуры в перспективе 10–20 лет?
– Мир меняется настолько стремительно, что не рискну делать прогнозы на такую отдаленную перспективу. Скажу одно: Федеральная палата адвокатов, мои коллеги по Совету, руководители палат сделают всё, на что хватит сил и возможностей, чтобы и через 10, и через 20 лет российская адвокатура развивалась как независимый институт и профессиональное сообщество, защищающее права и свободы граждан.