Защитник с большой буквы

Нвер Гаспарян: «Отстоять невиновность коллеги – дело чести адвокатской корпорации»

«Весь ход этого суда показывает, что Диана Ципинова должна быть оправдана», – сказал в интервью, вышедшем год назад в журнале «Российский адвокат», защитник Дианы Нвер Гаспарян. Сегодня, после триумфального окончания процесса, «Фемида Грата» предлагает вашему вниманию эту беседу, в которой коллега рассказывает о своем адвокатском кредо и знаковых эпизодах профессиональной биографии.

Советника ФПА РФ, члена Совета АП Ставропольского края Нвера Гаспаряна нет нужды особо представлять коллегам. Его книги о недопустимых доказательствах в уголовном процессе давно стали бестселлерами среди защитников, а вебинары ФПА с участием известного адвоката неизменно собирают рекордные аудитории. Неслучайно именно Нвера Гаспаряна Федеральная палата адвокатов попросила выступить в качестве защитника по резонансному уголовному делу в отношении адвоката АП КБР Дианы Ципиновой. «Российский адвокат» побеседовал с советником ФПА об опыте коллективной защиты коллег, угрозе наплыва в адвокатуру бывших правоохранителей, минусах почасовой оплаты труда, а также о его собственной истории противостояния прокурорам и судьям, недовольным «излишней» активностью защиты.

«Прием в адвокатуру был такой же сложный, как сегодня в нотариат»

– Юридическую карьеру Вы начинали в качестве следователя. Как это произошло?

– Я был уволен в 1992 году по сокращению штата из Вооруженных Сил, это было сложное время, и найти работу, а тем более стать адвокатом возможности не было вообще. Во-первых, я еще не получил юридический диплом, во-вторых, прием в те времена в адвокатуру был такой же сложный, как сегодня в нотариат. И мне ничего не оставалось, кроме как пойти работать следователем в горотдел милиции.

Я там проработал пять лет, и моя следственная практика складывалась вполне успешно. Но я в какой-то момент понял, что это не совсем мое, что мне больше подошло бы не обвинять, а защищать. И я по совету своего будущего наставника и учителя ушел со следственной работы. Это был Юрий Александрович Каширин (царство ему небесное), лауреат Национальной премии в области адвокатуры. Знакомство с ним сыграло решающую роль в направлении моего дальнейшего движения, я перешел в адвокатуру и более менять свое место работы не собираюсь.

– Вы еще были офицером, когда начали учиться в юрвузе?

– Да, я два года прослужил в авиационном полку в Приморско-Ахтарске Краснодарского края в должности замкомандира роты по военно-политической работе. В 1991 году, накануне распада СССР, я окончил Высшее военно-политическое училище и спустя несколько месяцев в лейтенантском отпуске поступил в ВЮЗИ. Конечно, командование не было в восторге от этого, но тогда было время массового всеобщего развала и шатания, и никто мне не мешал заочно учиться. У нас в Ставрополе был филиал ВЮЗИ, потом трансформировавшегося в МГЮА, а в последний год моей учебы филиал стал юридическим факультетом Ставропольского госуниверситета.

Прокурор и судьи против активного адвоката

– Как складывалась Ваша адвокатская практика?

– Очень бурно и активно. Я начал без какой-то подготовки и без раскачиваний, у меня с первого судебного заседания всё как-то завертелось, и я помню, что буквально в первый год практики у меня была масса дел. Каждый день по пять судов – сейчас я только мечтать могу о такой нагрузке (смеется). Но я почти не отдыхал и работал очень усиленно.

Получилось так, что спустя года два после начала моей практики прокурор района дал команду начальнику милиции вообще не пускать меня в отдел. Это произошло после нескольких оправдательных приговоров, которые подпортили всю прокурорскую статистику. На дворе был конец 1990-х – совершенно иное время для деятельности судебной системы, суды были гораздо более независимы и намного легче оправдывали.

Примерно в это же время судьи направили в Ставропольскую коллегию адвокатов четыре или пять частных постановлений в мой адрес. Они были недовольны моей активностью и ставили вопрос о наказании. Правда, ничего у них не вышло, потому что тогда председатель коллегии Ольга Борисовна Руденко не отреагировала на эти обращения. Постановления были связаны с тем, что я проявлял неожиданную для судей активность в защите. Они, столкнувшись с такой активностью, были несколько удивлены и даже возмущены, пытались как-то меня подавить, но потом привыкли.

Я тогда пришел к своему наставнику, рассказал о том, что меня не пускают в отдел милиции, пишут на меня всякие жалобы и так далее. Спросил, может, мне что-то надо изменить в моей тактике и стратегии? Он мне ответил, что раз мои процессуальные оппоненты недовольны, значит, я что-то делаю правильно, и посоветовал продолжать делать то же самое. Я и продолжил, и с тех пор не изменял своим подходам.

Шпаргалка по исключению доказательств

– На вебинарах ФПА Ваши лекции неизменно собирают большую аудиторию. Расскажите о своем преподавательском опыте.

– Преподавать я стал в 1998 году, одновременно с поступлением в адвокатуру. Года четыре читал в РГГУ и Ставропольском госуниверситете курсы по адвокатуре и гражданскому процессу. Там не давали возможности выбрать то, что мне нравится, – что было вакантно, то и преподавал.

Преподавательскую работу я сочетал с адвокатской, но со временем моя преподавательская деятельность трансформировалась: я ушел из тех вузов и стал читать лекции коллегам на высших курсах повышения квалификации, на вебинарах и тренингах. Меня это больше увлекает, чем преподавание студентам. Преподавательская деятельность интересна, но я живу в таком регионе, где нет серьезных вузов, а те, в которых раньше преподавал, сейчас уже в силу разных причин реорганизованы.

– Вашему перу принадлежит ряд книг о недопустимых доказательствах и доказательствах, полученных с нарушениями. Почему Вы решили исследовать эту тему?

– Вообще моя цель была в том, чтобы сделать адвокатскую деятельность более эффективной со стороны защиты, а успешность адвокатской деятельности напрямую зависит от умения обнаружить доказательства, полученные с нарушением закона. У меня и другие труды связаны с этим направлением, то есть задача была в том, чтобы изучить те инструменты адвокатской защиты, которые могут ее усилить, создать проблемы процессуальным оппонентам и в общем способствовать тому, чтобы адвокат был более эффективен и убедителен в суде.

Думаю, адвокаты согласятся с тем, что знание темы недопустимых доказательств, умение их обнаружить и грамотно составить ходатайство об их исключении имеют очень большое значение в судах. Конечно, вопрос в том, как удовлетворяются такие ходатайства (а они удовлетворяются нечасто). Но это вопрос уже второй, а задача адвоката – всё равно выглядеть достойно и убедительно.

Я лет 15 занимался этой темой, изыскивал и собирал прецеденты Верховного Суда, Конституционного Суда, ЕСПЧ и других судов. Потом я систематизировал собранные сведения, чтобы их было удобно находить. Вот адвокат приходит в суд по конкретному делу и сталкивается с конкретным, например, протоколом обыска, и его этот протокол не устраивает в силу каких-то причин в плане защиты. Тогда он обращается к книге, находит раздел об исключении из доказательств протоколов обысков, и там собрана многочисленная практика, как это делать, на что обращать внимание. Потом при формулировании ходатайств можно и сослаться на эту практику.

Я так понял, что адвокаты охотно пользуются этим пособием, и думаю, что и дальше надо будет продолжать систематизацию, чтобы это был более полный и соответствующий времени труд. Потому что всё меняется, образуются новые прецеденты.

Почасовка – для «высших слоев»

– Вы возглавляете одно из подразделений Ставропольской краевой коллегии адвокатов – офис № 1 г. Георгиевска. Насколько серьезна эта административная нагрузка?

– В 2016 году я образовал этот офис со своими друзьями и коллегами. Коллектив у нас небольшой – 12 человек, но я полагаю, что это одно из самых эффективных подразделений на юге России. Дело в том, что к формированию кадров я подходил именно с точки зрения профессионализма и порядочности. Обращались десятки кандидатов, но мы брали только самых лучших по разным параметрам. В этом образовании работают адвокаты из разных городов Кавказских Минеральных Вод, и они все выбраны именно по принципу высокого профессионализма. Сложно сказать, сколько времени отнимает административная нагрузка. У нас между собой не просто профессиональные, но и дружеские отношения. Мы общаемся, консультируемся, помогаем друг другу.

– Как Вы относитесь к почасовой системе оплаты труда адвокатов? В каких случаях, по-Вашему, она целесообразна?

– Я вам не скажу «за всю Одессу» и за всю Россию (вся Россия очень велика), но могу сказать за свой регион, что для нас эта тема абсолютно неактуальна. Материальный достаток и уровень жизни здесь несоизмеримо ниже, чем в столице, и мы, конечно, не используем такую оплату труда. С финансовой точки зрения мы не избалованы. И я думаю, что по такой же логике действуют подавляющее большинство российских адвокатов. Если мне сейчас позволить себе здесь сказать, что у меня почасовая система оплаты труда, то репутация нашего адвокатского образования окажется, я извиняюсь, ниже уровня городской канализации. Потому что у людей нет такой возможности. Они готовы один раз заплатить за какую-то стадию, а платить за каждый час – это, наверное, что-то из высших слоев в адвокатских кругах где-то в Нью-Йорке или в Москве.

– Вы берете к себе стажеров?

– Мы берем с таким прицелом, чтобы из этого стажера вырос не просто адвокат, а один из лучших адвокатов в регионе. А для этого нужно, конечно, выбирать, это должна быть селекция определенная. Это должен быть стажер, который успешно окончил вуз (с красным дипломом, может быть), чтобы он действительно имел желание стать адвокатом. После общения и после какого-то периода практики это будет заметно. Я бы так сказал, что попасть в наше адвокатское образование непросто для стажера, нужно чем-то себя проявить.

Напористость защиты по делу Дианы Ципиновой

– По просьбе ФПА Вы участвуете в качестве защитника в одном из самых резонансных адвокатских дел последнего времени – процессе над Дианой Ципиновой. На Ваш взгляд, насколько данный конфликт адвоката с правоохранителями можно считать хрестоматийным?

– Конфликт защитника со стороной обвинения – нормальное явление. Это процессуальный конфликт, когда он осуществляется в цивилизованных формах. Такое бывает по многим делам, где вина не признается обвиняемым и сторона обвинения пытается, конечно, доказать, а сторона защиты – защититься. Но здесь совершенно иная ситуация, кричащая и вопиющая. Потому что адвокаты пришли в отдел полиции защищать своего коллегу, а их не пускали в течение нескольких часов, не объясняя причин, а потом взяли и вышвырнули оттуда, причинив телесные повреждения всем, в том числе Ципиновой – средней тяжести вред здоровью.

Конечно, это беспрецедентный случай, когда адвокатов-женщин выкидывают из отдела полиции совершенно безосновательно, хотя они ничего незаконного не совершили. Как скорая помощь пришла лечить больного, так и они пришли защищать своего доверителя. Именно этим объясняются внимание адвокатского сообщества к этому делу и вообще его высокорезонансный характер.

И что при этом удивляет и возмущает? То, что следственные органы почему-то не заметили истинных виновников этого инцидента. Они виновником (фактически обвиняемой) сделали потерпевшую. Сейчас проходит суд в Урванском районном суде Кабардино-Балкарии. Скажу кратко: в этом судебном разбирательстве мы очень активно и напористо пытаемся доказать невиновность Дианы Ципиновой, и, по моему мнению, весь ход этого суда показывает, что она должна быть оправдана. Мы уже увидели деятельность стороны обвинения в этом процессе, и наше убеждение в том, что она невиновна, и в том, что привлечение ее в качество обвиняемой было ошибкой, еще больше окрепло.

Дальше, конечно, мы будем отстаивать ее невиновность до самых последних инстанций. Это дело чести для любого адвоката, дело чести для адвокатской корпорации. На нашей стороне и закон, и этика, и поддержка Федеральной палаты адвокатов, а на их стороне – только существующий обвинительный уклон, когда не принято признавать свои ошибки и до последнего доказывать виновность, даже если очевидно, что лицо невиновно. Посмотрим, чем это закончится, но отступать мы не собираемся, так скажем.

Плюсы и минусы коллективной защиты

–А как Вы оцениваете опыт коллективной защиты коллег? Года полтора назад Вы давали мне оперативный комментарий по поводу целесообразности такой формы поддержки и допустили, что на начальных стадиях процесса это может быть оправданно.

– Коллективная защита целесообразна, например, в тех случаях, когда необходимо продемонстрировать единство рядов и поддержку конкретного адвоката, если его незаконно привлекают к ответственности и адвокаты это понимают. Ведь профессионалы могут различить ситуации, когда коллега действительно совершил что-то противозаконное, а когда имели место в отношении него незаконные действия и он совершенно невиновен, как это было с Дианой Ципиновой. В таких случаях массовое участие коллег на начальных этапах, я думаю, полезно, чтобы показать правоохранителям и суду, что этому делу уделяется внимание, что коллеги поддерживают. На мой взгляд, это нельзя игнорировать.

Но в дальнейшем, я скажу по опыту ряда дел, где была коллективная защита, количество адвокатов уменьшается, причем очень сильно. По делу Дианы Ципиновой сначала около здания Нальчикского городского суда стояли, если не ошибаюсь, около 100 адвокатов, которые готовы были ей помочь, но вот сейчас остались единицы.

Вообще коллективная защита не может быть эффективной. Я понимаю, когда вменяют 10 эпизодов преступных действий и для каждого эпизода приставлен свой адвокат, который им занимается. Это такая процессуальная коллективность. А когда дело уже доходит до суда, где нужно вникать, много знать, кучу времени тратить на то, чтобы готовиться к этому суду, это могут делать единицы. Кроме того, когда адвокатов очень много (а у нас все адвокаты высокопрофессиональные и со своим мнением), нередко возникают коллизии внутри стороны защиты, и это плохо.

Поэтому я не думаю, что для серьезной плодотворной работы нужно много защитников. Полагаю, что требуется несколько адвокатов, каждый из которых занимается каким-то своим отдельным участком работы, а не так, что все за всё. Но это зависит от адвоката, который координирует, – наверное, такой должен быть, чтобы определять зоны ответственности. Могут адвокаты прийти и просто поддержать морально, посидев в зале судебного заседания, – такое тоже возможно. Но десяткам человек сидеть на процессе каждый день просто для количества? Надо понимать, что количество не всегда переходит в качество…

Наплыв правоохранителей

– Прошлым летом на адвокатской конференции Вы подняли тему возможных издержек для корпорации из-за прихода юристов с правоохранительным бэкграундом. В связи с чем возник этот вопрос?

– В связи с тем, что я приезжаю на каждый Совет своей палаты и вижу, как адвокатскую присягу принимают исключительно выходцы из правоохранительных органов. Каждый месяц одни бывшие следователи и прокуроры. Может быть, один какой-то попадется со студенческой скамьи, но основная масса – только они, и это не может не настораживать.

Приход сотрудников правоохранительных органов – это естественная, наверное, практика, всегда так было, но вопрос в другом: они приходят массово (у нас всего около 80 000 адвокатов, и если посчитать, сколько среди них бывших правоохранителей, то, я думаю, уже больше половины), и с ними никто не проводит работу, направленную на то, чтобы переориентировать их, привить им адвокатские традиции и корпоративную этику. А традиции эти кардинально отличаются от того, чем они овладели за время службы в правоохранительных органах, и их нужно обучить, этим заниматься надо.

Если проблемой не озаботиться, то адвокатское сообщество в какой-то момент превратится в некий филиал МВД России или прокуратуры. А это вообще недопустимо, потому что подрывается репутация адвокатуры. И этот филиал будет проводить негативную обратную работу: там, где нужно защищать, он будет обвинять или закрывать глаза на какие-то незаконные проявления.

Я пытался объяснить коллегам: если вы их принимаете, то давайте занимайтесь ими и постарайтесь их перепрофилировать, а если не можете (или не хотите), то лишайте их статуса. Нужен такой механизм. Если они принимают наши принципы и наши традиции, готовы именно бороться за интересы своего доверителя, тогда становитесь рядом плечом к плечу. А если они только делают вид и получают удостоверение, чтобы деньги зарабатывать или пугать обвиняемых и подозреваемых и заставлять их признать вину даже там, где они ничего не совершали, чтобы упростить свою работу и угодить следователям и прокурорам, то нас такие коллеги абсолютно не устраивают. Тема стала актуальной в связи с тем, что в последнее время наблюдается подобная тенденция.

Участник мирового чемпионата

– Чем Вы увлекаетесь помимо работы?

– Много есть всяких увлечений. Примерно в 2005–2006 годах в нашем адвокатском образовании подобрались адвокаты со спортивной закалкой, и мы с того времени начали очень серьезно заниматься спортом. Например, именно мы выступили инициаторами первых чемпионатов России по футболу среди адвокатов, и наша Ставропольская палата их организовала, а сейчас уже их множество проводится. Потом мы с коллегами ездили на чемпионаты России, Европы и мира среди адвокатов, играли в футбол за сборную России.

– Вы и сами играли?

– Конечно. Еще мы выступили и организаторами первого чемпионата России по шахматам среди адвокатов, в дальнейшем эти чемпионаты стали традицией и проводятся везде. Сейчас чуть меньше активность из-за пандемии и всех остальных событий, а так мы играли и в шахматы, и в футбол, и в большой теннис, и в настольный теннис, и бегали. Кстати, бегать мы продолжаем – у нас проводятся разные кроссы в адвокатской палате. В общем, со спортом мы дружим.

– Последний вопрос: в каких краях и как Вы отдыхаете?

– По большей части я отдыхаю за компьютером, а так – во дворе своего дома. Мы живем в живописном месте, Георгиевск территориально входит в Кавказские Минеральные Воды, от других курортов это в 30–50 км. Поэтому нам и ехать особо никуда не надо. Кисловодск, Пятигорск, Железноводск, Ессентуки – тут всё рядом, и мы часто там бываем. Поэтому отдыхаем у себя же.

Беседовал Валерий ЖУКОВ