Виктория ДЕРГУНОВА: в интересах ребенка

Адвокат должен иметь возможность представлять непосредственно ребенка, а не его родителей

О намечающейся реформе института представительства в семейных спорах, ответственности родителей за благополучие ребенка и способах защиты его интересов в суде Виктория Дергунова рассказала в интервью «Российскому адвокату».

– Виктория, думаю, что инициатива о введении института адвоката для ребенка возникла у Вас не вчера и не на пустом месте. Что этому предшествовало?

– Первый раз я столкнулась с ситуацией насилия над ребенком, когда мне было 22 года: на моих глазах малыш тянул руки к матери, которую не видел до этого практически год. Тогда я даже не подозревала, что жестокое обращение с детьми может принимать форму не только физических, но и моральных издевательств. Лишать ребенка возможности видеться и общаться с одним из родителей, социально изолировать его от близких и друзей, отказывать в удовлетворении его базовых потребностей, угрожать, унижать, запугивать, оскорблять – неочевидное насилие, которое может оказать намного больший вред, чем побои.

С тех пор прошло 10 лет, и каждый год из них у меня имеет свое имя. Последние три, например, я назвала именами мальчика, незаконно перемещенного в Уругвай из России и возвращенного обратно, девочки, прожившей 6 лет в перинатальном медицинском центре, мальчика из Мончегорска. Все эти дела – не просто очередные «галочки» в моем послужном списке, а личные трагедии, которые я переживаю вместе с пострадавшими детьми и невиновными родителями.

– Расскажите об этих делах подробнее.

– 2020 год вынес на всеобщее обсуждение страшные побои восьмилетнего мальчика из Мурманской области. Его история получила широкую огласку. Оказалось, что ребенок живет с отчимом, который регулярно его избивал, и матерью, которая не могла его защитить. Органы опеки, которые должны незамедлительно изъять ребенка из семьи в случае опасности для его жизни и здоровья, бездействовали, хотя бабушка ребенка неоднократно подавала заявления в МВД и органы опеки. Как и многие, я узнала об этой истории из новостной ленты и просто не смогла ее пропустить. В тот же день со мной связались представители фонда, оказывающего помощь мальчику. В результате совместной работы в июле текущего года суд вынес решение о лишении матери ребенка родительских прав, и хочется верить, что мальчик теперь в безопасности.

У предыдущего года однозначно имя девочки из перинатального медицинского центра. Леденящий кровь пример родительского равнодушия и нелюбви. Когда история девочки, которая, имея родителей, 6 лет постоянно проживала в больнице, вышла в публичное пространство, я также оказывала правовую помощь фонду и государственным органам, пытавшимся вызволить ее из заточения в прямом смысле этого слова. В настоящее время отец и мать малышки ограничены в родительских правах, а девочка передана на воспитание в приемную семью.

Последняя история связана с родительским киднеппингом, как сейчас принято это называть. На первый взгляд, шел тривиальный спор о месте жительства ребенка, на фоне которого, как обычно, один родитель прятал малыша от другого. В данном случае – отец. Я представляла интересы матери. Несмотря на все предпринимаемые нами попытки, более полугода мы не могли установить место нахождения ребенка, пока в один прекрасный день через Интерпол не узнали, что отец с мальчиком остановлены на пропускном пункте в Уругвае. Для возврата матери и ребенка в Россию пришлось инициировать два судебных процесса в местных судах. Но даже несмотря на то что Уругвай не является участником Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей, власти этой страны не стали создавать опасный международный прецедент и разрешили матери с сыном вернуться на родину – в государство обычного проживания. Этот процесс мне запомнился принятием обеспечительных мер в виде помещения документов всех участников в депозит суда в целях предотвращения повторных переездов и назначением ребенку собственного адвоката.

Именно после этой истории я начала всерьез задумываться о реформировании нашего законодательства в сфере защиты прав детей. Как видно из приведенных примеров, по крайней мере первых двух, как бы я ни хотела помогать детям, реальных инструментов представления именно их интересов я лишена, поэтому правовую помощь приходилось оказывать через посредников – фонды, курировавшие эти истории. И, напротив, в Уругвае эффективно защитить права ребенка позволило именно назначение ему персонального адвоката, который не был связан требованиями родителей и мог действовать исключительно в его интересах.

– Как Вы оцениваете ситуацию с защитой прав ребенка в нашей стране?

– Несмотря на многочисленные разговоры о гражданских правах, мы продолжаем воспринимать семью как некое пространство, с момента попадания в которое все права уничижаются. Ярким примером, иллюстрирующим беззащитность ребенка в семье, служат предложенные недавно группой сенаторов поправки в Семейный кодекс. В законопроекте предлагается убрать текущую формулировку «ребенок имеет право на защиту от злоупотреблений со стороны родителей (лиц, их заменяющих)» и понятие «жестокое обращение». Исходя из новой редакции, за жестокое обращение с детьми (покушение на их половую неприкосновенность) больше не будут лишать родительских прав. Также законопроект предлагает закрепить, что обеспечению подлежат только «законные» интересы ребенка. Принятие этой поправки фактически разрешит насилие над ребенком в семье, положение которого приравнивается к бесправному. Создается впечатление, что ребенок становится собственностью родителей, которым предоставляется полная свобода в выборе методов его воспитания с абсолютным правом не пускать никого за закрытые двери.

Ребенок должен чувствовать себя в безопасности, а не жить в страхе и угнетении. Однако свыше 80% преступлений против детей в России совершаются именно в семье. Этот вывод был сделан на основе анализа более 400 судебных решений по статьям Уголовного кодекса РФ о жестоком обращении, избиении, истязаниях и убийствах детей. Согласно этому исследованию половина преступлений совершаются родственниками и близкими людьми в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Поводами для избиений в «воспитательных целях», которые нередко заканчивались трагедией, служили мелкие провинности детей или неприязнь к ним со стороны кого-либо из членов семьи, в то время как именно родители обязаны создавать условия, необходимые для благополучного развития ребенка, обеспечивать его физическое, психологическое, моральное и духовное благополучие, содействуя утверждению его человеческого достоинства.

– Какова мировая практика в этом вопросе?

– В подавляющем большинстве стран, в которых я оказывала правовую помощь родителям в трансграничных спорах о воспитании детей, у последних были собственные адвокаты. Они имеют право собирать информацию о качестве жизни ребенка, общаться с ним для выяснения его мнения о сложившейся ситуации, с уполномоченными органами, образовательными учреждениями и исследовавшими эмоциональное состояние ребенка психологами. В результате такого взаимодействия адвокаты представляют правовое заключение по существу спора в суд, который может как учесть его при вынесении решения, так и не согласиться с ним. В отличие от органов опеки, адвокат как профессиональный представитель ребенка несет личную ответственность за качество помощи, которую он ему окажет, что является реальной гарантией реализации и обеспечения задекларированных в законе прав детей.

В некоторых странах (например, в Уругвае) работу адвоката оплачивают поровну сами родители, в других (например, во Франции) – государство. Многое зависит от содержания спора: судятся ли родители между собой за право воспитывать ребенка или с государством за свое право быть его родителями. У судов есть списки специализированных защитников, прошедших соответствующее обучение и подготовку для оказания правовой помощи детям. Такая помощь носит вспомогательный, второстепенный характер по отношению к аналогичным обязанностям его родителей и не направлена на ограничение их родительских прав, за исключением случаев, когда судом установлен факт грубого нарушения прав и интересов ребенка.

– В чем заключаются Ваши предложения?

– Согласно замыслу законопроекта суд сможет назначать ребенку государственного адвоката в случаях, когда родители либо не справляются со своими обязанностями или не могут их временно осуществлять по объективным причинам, либо злоупотребляют родительскими правами, либо ставится вопрос об отобрании у них ребенка вследствие ненадлежащей заботы о нем. Адвокат будет представлять исключительно интересы ребенка. Для этого суды будут вести списки адвокатов, прошедших специальную подготовку.

Я считаю, что необходимо наделить адвокатов полномочиями по оказанию детям квалифицированной юридической помощи. Сегодня у нас нет возможности помогать непосредственно детям: собирать информацию, приезжать в органы опеки, в больницы, общаться с психологами, самими детьми и т.д. В подавляющем большинстве семейных споров, так или иначе затрагивающих интересы ребенка, именно он становится наиболее незащищенной с правовой точки зрения стороной. Он не является участником судебного разбирательства и зачастую вообще не осведомлен о нем. А суд может не учитывать мнение ребенка, в то время как качество его защиты зависит от того, насколько хорошо представлены интересы каждого из его родителей. Иными словами, у кого из родителей лучшая правовая позиция, кто лучше подготовился к делу, тот и выиграл суд, а ведь далеко не всегда это соответствует действительным интересам ребенка. Органы опеки, которые должны его защищать, зачастую либо вообще просят рассмотреть дело в их отсутствие и вынести решение, «исходя из интересов ребенка», либо подходят к участию в разбирательстве формально, ограничиваясь составлением акта обследования условий жизни: сколько квадратных метров в квартире, какой состав семьи, какие у нее доходы и т.д.

Существующая система работает таким образом, что я как адвокат не могу защищать напрямую ребенка, так как моим доверителем является родитель, и я обязана представлять именно его интересы. Поэтому, когда я вижу, что родитель действует не в интересах ребенка, я ничего не могу сделать, кроме как отказаться от поручения. Как только я начинаю говорить родителю, что так поступать нельзя, он может отказаться от меня как от адвоката, что абсолютно понятно, ведь я не могу действовать не в интересах доверителя или против его воли.

– Готова ли, на Ваш взгляд, наша судебная система к тому, чтобы изменить подход к семейным спорам с участием несовершеннолетних? И что потребуется от адвоката, действующего в статусе детского защитника?

– Несмотря на противоречивые оценки общественности, законопроект уже получил одобрение Федеральной палаты адвокатов РФ и моих коллег, специализирующихся на вопросах семьи и детства. Это говорит в первую очередь о том, что нехватка предложенных мной инструментов остро чувствуется в профессиональной среде. Мне кажется, что большинство противников инициативы не имеют реального опыта в делах о помощи детям, которые пострадали от действий или бездействия родителей, формально не подпадающих под уголовно наказуемое деяние.

К сожалению, все негативные оценки, с которыми я сталкивалась на текущий момент, не имеют привязки к реальным процессам. У нас в обществе почему-то существует некая предвзятость по отношению к правовому регулированию семейных отношений. Наверное, именно поэтому в Семейный кодекс за последние 20 лет внесли от силы 10 поправок.

Однако мир за эти 20 лет сильно изменился, а правовая система не успела «подстроиться». Возникает другой вопрос: готовы ли мы морально к изменениям? Столкнувшись с определенной критикой в адрес предложенной инициативы, я вижу, что общество настроено крайне консервативно к любым нововведениям в части семейных отношений. И часто эти предубеждения не имеют под собой реальных оснований.

Что касается подготовки адвокатов к защите прав и интересов детей, то в первую очередь профессионал должен быть в курсе всех возможностей, которые есть у ребенка, и исходить полностью из его интересов. Не нужно обладать специальными знаниями в области психологии, чтобы понимать, что любое нарушение прав ребенка, закрепленных в законе, не соответствует его интересам. Задача адвоката в этом случае – предоставить суду правовую оценку действий родителей по смыслу их соответствия или несоответствия интересам ребенка. Суд может принять ее во внимание, а может и не согласиться с ней, ведь он выносит решение, исходя из внутренних убеждений, но чем больше у него будет информации, тем справедливее оно будет.

Беседовала Юлия РУМЯНЦЕВА-ТОМАШЕВИЧ