ТРАНСГРАНИЧНЫЕ СЕМЕЙНЫЕ СПОРЫ В МНОГОПОЛЯРНОМ МИРЕ – продолжение
Бывает, что родители из разных стран не могут прийти к согласию по вопросам порядка воспитания ребенка или места его проживания, либо же один из родителей попросту увозит детей к другим родственникам за границу, не ставя в известность второго родителя, или же, получая согласие о поездке на отдых за границу, не возвращается обратно.
Ежегодно к Уполномоченному при Президенте Российской Федерации по правам ребенка поступает не менее 100 обращений по трансграничным семейным спорам. В этом году их уже 52, большинство – из Украины, Германии, Франции, США, Испании.
Об актуальном состоянии применении Гаагских конвенций 1980 и 1996 года в Российской Федерации рассказывает Яблокова Людмила Антоновна, адвокат Адвокатской Палаты города Санкт-Петербурга, управляющий партнер, председатель Коллегии Адвокатов Скай Лойерс (Sky Lawyers), член Комиссии по международному сотрудничеству Адвокатской Палаты Санкт-Петербурга, член Международной Академии юристов по семейному праву:
В последние годы число контактов граждан различных государств, создание семей с участием граждан различных государств, рождение детей в смешанных браках, а также мобильность граждан Российской Федерации не только не снижается, но и постоянно растет. Принимая во внимание существующее разнообразие правовых систем, институтов и механизмов защиты нарушенного права, всегда существовала необходимость комплексного подхода к решению семейно-правовых вопросов, универсализации норм международного семейного права, расширения международного сотрудничества в области защиты детей между странами с различными правовыми системами.
Для Российской Федерации важным шагом в использовании международных универсальных механизмов, разрабатываемых под эгидой Гаагской Конференции по международному частному праву и обеспечивающих эффективное регулирование на межгосударственном уровне семейных отношений с участием граждан различных государств, явилось ее присоединение к двум Гаагским международным договорам:
– Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей 1980 года (вступила в силу 1 октября 2011 года) и
– Конвенции о юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мер по защите детей 1996 г. (вступила в силу 1 июня 2013 года).
В настоящее время в Гаагской Конвенции 1980 года участвует 103 страны, в Гаагской Конвенции 1996 года – 54 страны. При этом, если Конвенция 1980 года имеет «полуоткрытый» характер: требуется официальное заявление государством–участником Конвенции о признании присоединения нового государства для вступления в силу Конвенции во взаимных отношениях между этим государством-участником и вновь присоединившимся государством, то Конвенция 1996 такого действия не требует.
Конвенция 1980 года имеет силу во взаимных отношениях между Российской Федерацией и 79 государствами-участниками. Все еще не заявили о своем признании присоединения Российской Федерации к Конвенции такие страны, как США, Канада, Австралия, Норвегия, Грузия, Албания и другие страны, при этом контакты с указанными странами достаточно широки, что приводит к частому возникновению трансграничных семейных споров. Такие страны, как США, Канада, Аргентина, Республика Северная Македония подписали Конвенцию 1996 года, но не ратифицировали ее, поэтому указанный международный договор также не действует во взаимных отношениях между Российской Федерацией и указанными странами.
Хотя прошло уже более десяти лет с момента присоединения Российской Федерации к Гаагским Конвенциям 1980 и 1996 года и накопилась достаточно большая судебная практика по применению указанных международных договоров компетентными судами, нельзя сказать, что на сегодняшний день Российская Федерация успешно интегрировалась в систему международно-правовых механизмов, направленных на защиту прав детей.
Первый и пока последний Обзор судебной практики рассмотрения судами дел о возвращении ребенка на основании Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 года был утвержден Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 18 декабря 2019 года[1]. В Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 3 (2019), утвержденном Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 27 ноября 2019 года (раздел «Процессуальные вопросы»)[2] Верховный Суд начинает использовать автономное понятие Гаагских Конвенций «место обычного проживания ребенка», ссылаясь на присоединение Российской Федерации к Гаагской Конвенции 1996 года:
«Согласно ч. 2 ст. 1 ГПК РФ, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила гражданского судопроизводства, чем те, которые предусмотрены законом, применяются правила международного договора. Российская Федерация присоединилась к Конвенции о юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мер по защите детей от 19 октября 1996 г. (далее – Конвенция), которая вступила в силу для Российской Федерации 1 июня 2013 г.» «Конвенция закрепляет подход, согласно которому вне зависимости от места жительства ответчика российский суд наделен юрисдикцией рассмотреть спор о ребенке, если этот ребенок имеет обычное место жительства в Российской Федерации. При этом под “местом обычного проживания” предполагается место, которое отражает некоторую степень интеграции ребенка в социальное и семейное окружение».
Также анализ первого решения ЕСПЧ по делам о возвращении детей на основе положений Гаагской Конвенции 1980 года после присоединения Российской Федерации к указанной Конвенции появился в тематическом Обзоре практики межгосударственных органов по защите прав и основных свобод человека № 3 (2020) Верховного Суда Российской Федерации[3] (Раздел: В сфере семейных правоотношений, вопросы применения судами положений Гаагской конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 года, практика Европейского Суда по правам человека).
В силу наличия в различных государствах, а в такой большой стране, как Российской Федерации, и в различных регионах и субъектах Российской Федерации, своих культурных, социальных, религиозных и правовых различий, взгляды в обществе на ребенка, как субъекта семейных правоотношений, его наилучших интересов, роли матери и отца в жизни ребенка, объема и распределения их родительских прав и обязанностей, осуществления права доступа к ребенку отдельно проживающим родителем, могут существенно отличаться. При этом, несмотря на обширную международную практику толкования и применения Гаагских Конвенций в других государствах-участника, важные решения ЕСПЧ против РФ по делам о международном похищении детей, в которых установлено нарушение статьи 8 ЕКЧП – права на уважение семейной жизни (первое из которых вынесено в 2019 году), представляется, что Российская Федерация, все-таки, выработала собственные «суверенные» подходы к реализации положений Конвенций, основанные, в большей мере, на национальном семейном и гражданском процессуальном праве.
Как представляется, одним из аспектов, затрудняющих правильное толкование и применение положений Гаагских Конвенций в Российской Федерации, является давно сложившаяся и закрепленная в практике национальных судов при разрешении споров родителей о месте жительства детей методология, основанная на Принципе 6 Декларации ООН прав ребенка, принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 1959 году[4]. В силу указанного, как представляется, презумпция в пользу матерей в делах о месте жительства, получает свое дальнейшее закрепление и в делах по международному похищению детей. Поэтому, в ситуации, когда родителем, переместившим ребенка в Российскую Федерацию, без согласия второго родителя или разрешения суда страны обычного проживания ребенка, является российская мама, вернуть ребенка в страну его обычного или постоянного проживания на основании положений Гаагской Конвенции 1980 практически невозможно. Как правило, в большинстве решений об отказе о возвращении ребенка, суд обосновывает свою позицию ссылкой на п. «б» статьи 13 Гаагской Конвенции 1980, руководствуясь тем, что ребенок якобы будет разлучен с матерью, в ситуации, когда она отказывается возвращаться в страну обычного проживания ребенка, и, в свою очередь, это не будет в наилучших интересах ребенка. По сути, в данном случае происходит подмена интересов ребенка, который имеет право на регулярном и постоянном общении с обоими родителями, несмотря на их раздельное проживание, интересами матери.
В последнее время для усиления своей позиции некоторые суды концентрированной юрисдикции, рассматривающие «конвенционные» семейные споры в своих решениях часто также ссылаются на статью 20 Конвенции 1980 (о публичном порядке): «в силу ст.20 Конвенции в возвращении ребенка в соответствии с положениями статьи 12 может быть отказано, если это противоречит основополагающим принципам запрашиваемого государства, касающимся защиты прав человека и основных свобод»[5], на Конституцию Российской Федерации: «согласно Конституции Российской Федерации, Российская Федерация является социальным государством, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека (ст.7 ч.1); в Российской Федерации материнство и детство, семья находятся под защитой государства, забота о детях, их воспитание – равное право и обязанность родителей (ст.38 ч.ч.1,2)» и Федеральный Закон № 124-ФЗ от 24 июля 1998 года от «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации», который закрепляет приоритетные цели государственной политики в интересах детей.
Таким образом, сформировалась практика российских судов, когда, по общему правилу, в большинстве ситуаций суд отказывает в возвращении ребенка, перемещенного в Российскую Федерацию, что противоречит букве и духу Гаагской Конвенции, международной судебной практике и практике Европейского суда по правам человека. Несмотря на то, что Гаагская Конвенция 1980 была задумана как международный инструмент по защите прав детей, и считается одним из наиболее удачных международных договоров, выработанных под эгидой Гаагской Конференции по международному частному праву, подходы, сформировавшиеся в Российской Федерации на основании национальных норм, своего собственного понимания наилучших интересов детей и их защиты, затрудняют применение ратифицированных Российской Федерацией Гаагских Конвенций и полноценную реализацию их положений на практике: «осуществление Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей интересует только в той мере, в которой оно связано с осуществлением и реализацией права на защиту семейной жизни и обязательством государства защищать детей».
Тем не менее, несмотря на такую не совсем оптимистичную общую ситуацию с реализацией положений Гаагских международных договоров по защите детей, нельзя не сказать о тех немногих успешных делах, которые имели место за последнее время, где удалось помочь незаконно перемещенным детям и их оставленным родителям восстановить status quo.
В мае 2021 года Э., гражданка США и Израиля, мать несовершеннолетних детей В. и Д. обратилась с иском о возвращении незаконно перемещенных детей в Дзержинский районный суд города Санкт-Петербурга. Несмотря на то, что США не заявила о своем признании РФ стороной Гаагской Конвенции 1980 суд концентрированной юрисдикции принял к своему производству заявление матери и 24 июня 2021 года вынес решение, предписывающее возвращение двух несовершеннолетних детей в страну их обычного проживания – США, решение было приведено к немедленному исполнению и исполнено. 16 сентября 2021 года Санкт – Петербургский городской суд оставил решение Дзержинского районного суда без изменения, но 11 апреля 2022 года Третий кассационный суд общей юрисдикции отменил оба судебных акта на том основании, что Конвенция 1980 года не вступила в силу между РФ и США и, таким образом, ее положения не могут применяться при рассмотрении возникшего между сторонами спора. Правда, к этому времени дети уже воссоединились со своей мамой и были возвращены по месту своего обычного проживания – в США.
В марте 2022 года в Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга обратился Р., гражданин Нидерландов, отец несовершеннолетнего Н., которого без его ведома и согласия в Российскую Федерацию вывезла мать несовершеннолетнего, при этом старшая сестра Н. оставалась с отцом в Нидерландах. Как оказалось, впоследствии, мать Н. страдала психическим заболеванием и впоследствии попала в Санкт-Петербургскую городскую психиатрическую больницу № 1 им. П.П.Кащенко, ребенок оказался в СПб ГБСУО – социальном приюте для детей «Транзит». 11 апреля 2022 года суд предписал возвращение ребенка в Нидерланды и обратил решение к немедленному исполнению. Решение впоследствии не обжаловалось и было исполнено, ребенок вместе с отцом вернулся в Нидерланды. Мать ребенка после выписки из больницы также вернулась в Нидерланды, где продолжила свое лечение.
В октябре 2022 года Б., гражданин Швейцарии, отец несовершеннолетнего ребенка В., обратился в Дзержинский районный суд города Санкт – Петербурга с заявлением о возвращении незаконно перемещенного в Российскую Федерацию ребенка в страну ее обычного проживания – Германию. Впоследствии родителям удалось прийти к мировому соглашению по вопросу осуществления права доступа отца к ребенку. 1 ноября 2022 года мировое соглашение было утверждено судом. Указанное определение российского суда подлежит регистрации в Германии на основании положений Гаагской Конвенции 1996 года, в случае, если в будущем отец решит взять ребенка с собой на каникулы в Германию в соответствии с мировым соглашением сторон, утвержденным российским судом.
В мае 2023 года А., мать ребенка, гражданка Российской Федерации обратилась в суд по семейным делам в городе Тель-Авив – Яффо с заявлением о возвращении ребенка на основании положений Конвенции 1980 года. Отец несовершеннолетнего Г. вывез ребенка сначала в Грузию, потом в Израиль, при этом разлучив его не только с мамой, но и со старшим братом. 18 мая 2023 года суд по семейным делам в городе Тель-Авив-Яффо предписал незамедлительное возвращение ребенка в Российскую Федерацию. В указанном решении суд указал, что целью Конвенции всегда является быстрое и эффективное возвращение ребенка туда, откуда он был незаконно перемещен, а уже там и только там надлежит решать любые вопросы по опеке, по встречам с ребенком и все другие вопросы во благо несовершеннолетнего. Кроме того, суд указал, что ребенок должен быть передан матери незамедлительно, несмотря на то, что отец получил разрешение на обжалование и матери придется оставаться в Израиле в течение недели в ожидании апелляции. Впоследствии решение не было обжаловано отцом и мать с сыном благополучно вернулись в Российскую Федерацию. В общей сложности, «конвенционное» дело было рассмотрено израильским судом за две недели.
В апреле 2023 года Д., гражданка Японии, мать несовершеннолетнего К. обратилась в Канавинский районный суд города Нижнего Новгорода о возвращении несовершеннолетнего ребенка в страну его обычного проживания – Японию. К. был незаконно перемещен в Российскую Федерацию его отцом. 5 июля 2023 года суд вынес решение, предписывающее возвращение несовершеннолетнего К. в Японию. При этом суд отказал в обращении решения к немедленному исполнению и мать ребенка еще два месяца ожидала в России рассмотрение дела в апелляционном порядке. 6 сентября 2023 года Нижегородский областной суд оставил решение суда первой инстанции без изменения, но исполнить сразу решение не удавалось из-за отказа отца передать проездные документы ребенка. Еще месяц потребовался для оформления нового паспорта ребенку для его выезда из Российской Федерации в Японию. В октябре 2023 года ребенок вместе с мамой вернулся в Японию. 6 июня 2024 года Верховный Суд Российской Федерации отказал ответчику в передаче его кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании кассационной инстанции Верховного Суда РФ. Решение стало окончательным.
В последнее время также появляется больше дел по искам на основании положений Гаагской Конвенции 1980 года с альтернативным требованием: об осуществлении права доступа к ребенку, а также увеличивается количество спорящих семей, которые соглашаются на проведение процедур по международной семейной медиации, признавая такой способ урегулирования спора наиболее эффективным.
Продолжение следует …
[1] Обзор практики рассмотрения судами дел о возвращении ребенка на основании Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 года” (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 18.12.2019)
[2] Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 3 (2019) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 27.11.2019)
[3] Обзор практики межгосударственных органов по защите прав и основных свобод человека № 3 (2020). В сфере семейных правоотношений вопросы применения судами положений Гаагской конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 года практика Европейского Суда по правам человека.
[4] См. Хазова О.А. Принцип 6 Декларации ООН прав ребенка 1959 года в контексте Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей 1980. Институт государства и права Российской академии наук. Труды Института государства и права РАН. 2017. Том 12. № 6.
[5] См. например, решения по гражданским делам № 2-6493/2023, № 2-1626/2024 и другие решения по делам о возвращении ребенка на основании положений международного договора Российской Федерации, вынесенные Канавинским районным судом города Нижнего Новгорода.