Оксана Филонова: ЕСПЧ был через дорогу
Адвокат сам пришел в канцелярию Европейского суда, чтобы лично подать жалобу
Из публикации «Беспрецедентный случай» на сайте ФПА РФ в «Адвокатской газете» я узнал, что адвокату из Красноярска пришлось ждать больше 8 месяцев, чтобы обжаловать удаление из зала суда.
Хотя
адвокатское право вещь для меня приоритетная, задуматься заставило не столько
оно, сколько то правовое состояние, которое не позволяет самостоятельно
обжаловать «промежуточные» решения суда. Казалось бы, принцип процессуальной
экономии для того и существует, чтобы не было бесконечного затягивания процесса
по надуманным или, если не надуманным, не столь значимым
для дела (для верного его разрешения по существу) основаниям.
Но не все так однозначно. Процессуальный механизм оказался слишком сложным,
чтобы процессуальное упрощенчество можно было считать не влияющим на его
нормальное функционирование.
Для тех, кто не пойдет по ссылке, скажу, что адвокат АП Красноярского края Владимир Васин был удален из зала судебного заседания при рассмотрении иска его доверительницы еще в феврале 2019 г., но только недавно он получил возможность обжаловать это удаление, не раньше чем был ознакомлен с мотивированным итоговым решением по делу.
Адвокат направил жалобу в ЕСПЧ. Вице-президент ФПА РФ, президент АП Красноярского края Ирина Кривоколеско назвала этот случай беспрецедентным и подчеркнула, что мерой, которая могла бы способствовать решению данной проблемы, является ее законодательное урегулирование.
Как раз в моем редакционном портфеле ждало своего случая интервью с другим адвокатом по проблеме обжалования промежуточного решения в уголовном процессе.
Оксана Филонова, адвокат Адвокатской палаты г. Москвы:
Мой подзащитный по назначению находился под подпиской о невыезде, но дважды не пришел на судебные заседания. Мера пресечения ему была изменена на содержание под стражей, он был объявлен в розыск. Через какое-то время его задержали, но к судье доставили только через 20 дней. В российском законодательстве этот вопрос не урегулирован, хотя в Европейской конвенции указано, что это должно быть сделано немедленно. Тогда у меня впервые возникла мысль подать жалобу в ЕСПЧ. Дальнейшие события, впрочем, показали, что в деле это далеко не главное.
Когда подзащитный предстал перед судом, он предъявил справку о том, что болел. Судья справку к делу приобщил. Это дало мне возможность заявить ходатайство об изменении меры пресечения подзащитному в связи с тем, что причина его неявки в суд была уважительной.
Судья в удовлетворении ходатайства отказал: дескать, когда мой подзащитный не явился в суд, его помощник звонил и в больницу, но подзащитного там не было. Итак: с одной стороны – справка медучреждения с печатью, с другой стороны – справка о звонке помощника судьи. Но главное – это «промежуточный» судебный акт, хотя и решающий по существу вопрос о мере пресечения, но не входящий в перечень тех, что обжалуется отдельно от приговора…
Развитие событий
Я ходатайствую о перерыве для обжалования постановления судьи. Основание для меня было очевидным: вопрос о мере пресечения в случае заявления адвокатом ходатайства об ее изменении не мог быть рассмотрен иначе, чем при постановлении приговора. Тогда как ходатайство прокурора перед судом, в котором предлагается решить «судьбу» меры пресечения, обжалованию подлежит.
Я составила жалобу в областной суд, где указала на нелепость ситуации и просила отменить постановление судьи.
Дальше система дала небольшой сбой. Несмотря на то что, по мнению судьи, вынесенное им постановление обжалованию не подлежало, он направил мою жалобу в суд апелляционной инстанции, будучи уверен, что мне укажут на мою ошибку. Этот поступок потом сыграл важную роль во всем деле. События могли бы развиваться несколько по-другому, если бы он отказал…
Я была уверена, что областной суд рассмотрит жалобу по существу. Вполне допускала: суд сошлется на то, что подсудимый не был при смерти, не известил суд о невозможности неявки и о своем месте нахождения, что-то в этом роде. И признает изменение меры пресечения правомерной.
То, что произошло, вывело меня из профессионального равновесия: апелляционная инстанция указала, что в данном случае имело место «промежуточное» решение, его следует обжаловать вместе с приговором. По сути, мне сказали: «Оксана, ты посиди со своей больничной справкой (которая не опровергнута), а через восемь месяцев будет приговор, вот тогда и вернемся к вопросу о мере пресечения».
Я не поверила своим глазам и обжаловала судебный акт в президиум областного суда, который ответил мне то же самое.
Курсы ЕСПЧ
Чтобы подать жалобу в ЕСПЧ, нужно указать на нарушения системного характера. Пробел в законе подходит идеально. Я приняла за основу 20 дней, когда после ареста подзащитного не доставляли к судье, чтобы он мог разъяснить причины неявки в суд. Но как мне подсказали, это не то, что нужно.
«Подвернулись» курсы по обращению в ЕСПЧ [«Успешное обращение в ЕСПЧ: от теории к практике (2017). – А.К.]. Совершенно бескорыстно мой преподаватель подсказал: то, что апелляционная инстанция самоустранилась от решения вопроса, который по смыслу закона должен быть разрешен, и составляет основное нарушение!
ЕСПЧ через дорогу
Мы ехали учиться в Страсбург… Я была поглощена учебой, но помнила о своем деле, защиту по которому вела по назначению. Основными мотивами моего упорства были профессиональная гордость и то, что мне это дело нужно для практики. Я честно сказала об этом подзащитному, когда спросила, готов ли он идти со мной до конца.
Учеба была напряженной и интересной. Я собиралась применить все полученные знания по возвращении домой, но вдруг пришло осознание: ЕСПЧ – вот же он, через дорогу! Я не знаю, сколько человек приходили в канцелярию этого суда, но я пришла.
Три чудесных француза внимательно посмотрели на меня, ничего не сказали и… выдали красивый сертификат о приеме жалобы. Я не была бы российским адвокатом, если бы не спросила, а нельзя ли мне пройти в здание суда и посмотреть. Сказали, что можно, нельзя только заходить в зал заседаний. Я прошла. Был обеденный перерыв, кстати, было пусто…
Пятьсот евро
Да, в феврале 2019 г. присудили 500 евро. Деньги пошли подзащитному на лечение его матери. Денег-то у него не было…
Жалоба оказалась системной, ее включили в системное дело, поэтому переписка была не очень большой. Вот что интересно: жалобу я подавала на русском языке, но после коммуникации Россия почему-то перешла на английский. Я тоже. Чтобы показать государству, что не боюсь его английского.
Не так давно Председатель Верховного Суда РФ внес представление, удовлетворенное Президиумом ВС РФ, и производство по делу возобновлено ввиду новых обстоятельств.
Был ли в этом смысл? Мой подзащитный отбывает срок по приговору суда. Даже если его содержание под стражей в эти месяцы до приговора признают незаконным, ничего не изменится: свои 500 евро он уже получил. Но обжаловать «промежуточные» решения теперь можно. По крайней мере те, которые связаны с определением меры пресечения.
В конце интервью я поделился с Оксаной своими размышлениями: «Конечно, им там, в ЕСПЧ, с их неторопливостью и окладами легко постигать смысл закона. Не то что нашим загруженным работой судьям…»
Ее ответ был солнечным, как и она сама: «Понимаете, дело не в измученности наших судей. Да, они семейные люди, им важна их зарплата, отмены решений – минус для карьеры… Но они не всегда видят человека. Я уверена, что при всей загруженности, если бы судья считал основной задачей разобраться в человеке, все бы складывалось нормально. А у них цель – выжить.
Что касается судей ЕСПЧ, то когда ты достигаешь такого уровня, что тебя принимают в состав суда, все вышеперечисленное на тебя повлиять уже не может. Это другой уровень судейства, это категория нравственная.
Но знаете, как ни странно, я благодарна нашему суду. То, что именно судья (а не прокурор) выступал моим процессуальным оппонентом, конечно, неправильно. Но вот что я скажу: если бы судья не пытался в профессиональной плоскости посмеяться надо мной, ничего бы не было. “Вы кто? Адвокат? Помолчите”. Пришлось доказать, что с адвокатом так нельзя».