Как Генри Резник сокрушил обвинение по делу коллеги

Отбита опасная атака на адвокатуру

16 сентября вице-президент ФПА Генри Резник одержал сокрушительную победу над гособвинением во 2-м КСОЮ по делу коллеги Александра Лебедева. На уголовное преследование адвоката были брошены несоразмерные силы – полдюжины следователей СКР, действовавших под надзором Генпрокуратуры. В своей блестящей речи мэтр доказывал, что «надуманное» дело Лебедева о воспрепятствовании правосудию стало вызовом не только адвокатуре, но и суду. Кассация, исследовав аргументы защиты, отказала в требованиях прокурору. И теперь настал черед бесповоротно оправданного Лебедева предъявить счет обвинению – как признался «РА» адвокат, он готовит иск о возмещении морального вреда в связи с реабилитацией. За какие же действия правоохранителей, по версии Генри Резника, придется расплачиваться казне?

«Ненормативный» эпитет

В своей речи в кассации Генри Резник отметил, что, давая оценку представлению прокуратуры, трудно удержаться от резких и даже кричащих характеристик, но обещал не поддаваться этому искушению.

– Я употреблю только одну характеристику, уважаемый суд, – заявил он. – Это выражение не встречается в нормативных актах, но его часто применяют судьи в своих решениях. Это представление надуманное, оснований для того, чтобы его отклонить, столько, что просто теряешься…

Александр Лебедев был оправдан московскими судами по обвинению во вмешательстве в деятельность суда в целях воспрепятствования осуществлению правосудия (ч. 1 ст. 294 УК РФ). В 2017 г. он был защитником юриста Екатерины Краснихиной, которой инкриминировали крупную растрату на предприятии сына тогдашнего генпрокурора РФ Артема Чайки. Следствие ходатайствовало о ее заключении под стражу из-за нарушения условий домашнего ареста – женщина могла покидать место жительства лишь с санкции следователя, но однажды вернулась после посещения с новорожденным ребенком врача на два часа позже разрешенного времени. Тверской суд Москвы вынес постановление о ее заключении под стражу, которое спустя несколько дней было отменено как неправосудное. А еще через месяц в отношении Лебедева было возбуждено уголовное дело за представление в суд полученной от Краснихиной справки о посещении медцентра, которую она взяла задним числом.

Генри Резник взялся защищать коллегу pro bono, подчеркивая, что действует как вице-президент Федеральной палаты адвокатов и как председатель Комиссии Совета ФПА по защите прав адвокатов. По его словам, ФПА рассматривает ситуацию с Александром Лебедевым как искусственное создание дела в отношении адвоката и вызов всей адвокатуре.

Беззастенчивое предложение

Свое кассационное представление прокуратура подала за пределами шестимесячного срока обжалования, ссылаясь на недавние поправки в УПК РФ, предоставляющие такую возможность. Однако к этому времени, как указывала в своих возражениях защита Лебедева, истек годичный срок, в течение которого возможен поворот к худшему при пересмотре вступившего в силу приговора, – оправдательный приговор адвокату вступил в силу 6 июля 2020 г. и, следовательно, отмене уже не подлежал.

Напомнив, выступая в кассационном суде, об этом обстоятельстве, Генри Резник перешел к разбору доводов прокуратуры, «к двум составляющим этого представления, процессуальным и материальным».

– Процессуальные. В представлении, не стесняясь, предлагается суду кассационной инстанции применить основание, которое он не может применить, – возмутился защитник. – Это несоответствие выводов суда обстоятельствам дела. Я принципиально поставлю вопрос: а вообще может суд кассационной инстанции вторгаться в процесс доказывания? Конечно, [другое дело,] когда он констатирует нарушение принципов состязательности, равноправия сторон, когда фиксируется абсолютно неосновательный отказ в привлечении доказательств, проведении экспертизы и прочее. Но в данном случае ничего этого нет.

Состав прост, как обструганная спичка

– Фактический состав, я бы сказал, прост, как обструганная спичка, – прибег к образному сравнению мэтр. – Что у нас произошло 23 октября 2017 года в судебном заседании Тверского суда Москвы при рассмотрении ходатайства об избрании меры пресечения? Стороны представили свои доказательства. Сторона защиты, мой коллега, представил два подлинных документа. Один документ он получил у своего доверителя, у подзащитной Краснихиной. Второй документ он сам получил тогда, когда проверял, хотя и не обязан был этого делать, обстоятельства, которые предшествовали рассмотрению этого ходатайства. Два подлинных документа.

Прокуратура представляет, следствие представляет свои документы, в которых якобы указывают, что в этот день Краснихина не посещала этот медицинский центр. На этом основании фактически делается вывод о том, что Лебедев, оказывается, представил заведомо подложные документы. Кстати сказать, там фигурировал и второй документ. Он потом потерялся в апелляции.

Адвокатский канон

– Должен сказать, уважаемый суд, что я принес сюда маленькую книжку, – продемонстрировал томик Генри Резник. – Я ее приносил и в суд первой инстанции. Это «Правда и ложь в уголовной защите» [проф. Н.Н. Полянского]. С 1927 года она считается едва ли не канонической. Все эти ситуации уже веками отработаны у нас, в нашем сообществе. На основании этого, кстати сказать, в нашем Кодексе профессиональной этики записано: отношения подзащитного и адвоката основаны на принципе доверия. И поэтому при получении какого-либо документа от своего доверителя адвокат не должен проверять его достоверность. Обязанности нет. Но право действительно может быть.

Опять же бывают такие реальные жизненные ситуации, когда адвокат сознает, что представляет заведомо подложный документ. Конечно, бывают. А бывает другая ситуация, когда адвокат сомневается в тех сведениях, которыми его снабдил доверитель. Вот почему я книжку-то принес, здесь как раз проводится это разграничение.

Я задаю вопрос: прокуроры, следователи, судьи, когда у них есть сомнения в обстоятельствах дела, они как должны их толковать? В соответствии с Конституцией, Уголовно-процессуальным кодексом они должны толковать эти сомнения в пользу обвиняемого.

Похвала мэтра

– В данном случае редкая ситуация, – продолжал мэтр. – У Лебедева вообще не было сомнений в том, что Краснихина посещала медицинский центр. Потому что он с ней там встретился, он ее видел, когда она выходила, они общались, он видел ее маму, которая была с новорожденным ребенком в коляске. Дальше Лебедев получает справку о том, что Краснихина длительное время находилась в помещении центра, потому что она питалась там в кафе.

Это очень важная справка, кстати сказать. А почему ее берет Лебедев? Я просто не могу отказать себе в удовольствии, чтобы сказать, что мой молодой коллега действовал профессионально и этично. Вот у него непосредственное знание, что он встречался со своей доверительницей. Но это непосредственное знание как-то рискованно предъявлять, могут перевести в разряд свидетелей, кстати, статус поменяется. И поэтому он предпринимает меры, чтобы получить еще подтверждение того, что Краснихина действительно была тогда в центре, длительное время там находилась. Получает справку. И ее прокуратура вменила как заведомо подложный документ. Тут можно только развести руками…

Истина где-то рядом

– Могу вам сказать, что само по себе предъявление этого обвинения в такой ситуации абсолютно неосновательно. А почему вообще оно могло быть предъявлено? А я могу вам сказать, уважаемая судья, они наделяют обвинительные доказательства, которые получают, заранее установленной силой. Вот они получили сведения из медцентра о том, что Краснихина не сдавала эти анализы, не была у врача. А Краснихина продолжает утверждать и подробно описывает, что она эти анализы сдавала, что она встречалась. Интересно, как в этой ситуации действовать адвокату…

Длительное время – слава богу, сейчас прекратил уже – Александр Иванович Бастрыкин уверял нас в том, что следователи устанавливают истину на предварительном следствии.

Не надо заблуждаться, они отказывают в праве не только адвокатам, они фактически отказывают и суду в праве подвергать сомнению доказательства, которые они получают. Какая заведомость, уважаемые судьи.

Небывалая квалификация

– Материальная часть. Ну, здесь все печально вообще для прокуратуры, – вздохнул Генри Резник. – Ни в одном комментарии судебной практики нет такого понимания состава 294-й статьи, которая нам предлагается в этом представлении, что является продолжением, кстати сказать, обвинения, которое было предъявлено. В соответствии с законом «О судебной системе», в соответствии с законом «О статусе судей» и в соответствии с пониманием, абсолютным пониманием того, что означает вмешательство в деятельность суда, это может быть две формы. Одна форма – это вторжение в какую-то деятельность, к которой ты абсолютно не имеешь отношения. И второе – это пресечение какой-либо деятельности.

Куда же вторгся адвокат, когда он представляет [доказательства], используя предоставленные ему процессуальные права? Могу вам сказать: ни одно процессуальное действие участников уголовного судопроизводства не может образовать состав преступления 294-й статьи по определению. Нигде этого нет. И сейчас предлагается вот это квалифицировать – представление доказательств в судебное заседание адвокатом…

Вне зависимости от субъективного отношения участников процесса – суда, прокурора, самого адвоката – к представленным доказательствам это не может составить данное преступление.

Тупик обвинения

– Опять же, я принципиально поставлю вопрос: что же это получается, интересно? Значит, нельзя адвоката привлечь за фальсификацию доказательств, потому что в строгом смысле адвокаты не собирают доказательства, они не могут предать доказательствам свойства допустимости. 294-я статья вообще не подходит. Что же делать-то, интересно?

А ведь есть общая норма, 327-я статья, которая, между прочим, предусматривает ответственность за подделку документа и за представление поддельного документа. Почему не предъявили? Да потому что документы подлинные. Они не подверглись вообще никаким абсолютно изменениям, здесь нет подлога ни материального, ни интеллектуального.

Шлейф неправосудного решения

– Ну и, конечно, состав. Назову это вмешательством в деятельность суда в целях воспрепятствования правосудию. Что же у нас происходило в заседании 23 октября 2017 года в Тверском суде Москвы? – задался вопросом мэтр. – Следствие представило ходатайство об изменении меры пресечения Краснихиной с домашнего ареста на заключение под стражу. Мой коллега против этого возражал. Суд к нему не прислушался. Суд отправил мать новорожденного ребенка в следственный изолятор.

Сколько просуществовало это постановление? Четверо суток. Оно было отменено как неправосудное, и Краснихину опять вернули домой. К моменту возбуждения уголовного дела [в отношении Лебедева] этого постановления от 23 октября уже не существовало, юридически не было, оно было отменено. Вот если бы прислушались к адвокату Лебедеву, в таком случае было бы правосудное решение.

Атака на честную и смелую защиту

– Вообще, честно говоря, меня интересует только один вопрос, – завершает свою речь Генри Резник. – Не знаю, может быть, и вы сейчас, слушая меня, им тоже задались. А в чем все-таки причина возбуждения такого дела, упорного отстаивания несостоятельной позиции?

У меня два объяснения. Первое: может быть, и не надо искать здесь конспирологии, может, вот этот ход [прокуратуры] сейчас сюда – чисто бюрократическое, такое управленческое решение. Ну, меняется руководство прокуратуры, новый прокурор – действительно, может быть, будет там анализироваться дело. Думают: а чего ж мы не использовали [возможность]. Да возможность была еще пойти в Конституционный Суд, а чего-то вы не пошли?

Возможно, такое объяснение правильное, но весь контекст этого дела наводит меня на мысль, что все-таки объяснение другое. Это дело возбуждено было с подачи Генеральной прокуратуры. Его расследовал Следственный комитет – вы представляете, бригада была создана: шесть следователей, из них двое следователей по особо важным делам. Вообразите себе, они расследовали представление в суд документов при избрании меры пресечения, которое вообще было потом признано неправосудным!..

Из попыток уголовного преследования адвоката Лебедева вице-президент ФПА делает такой вывод:

– Просто-напросто мы сталкиваемся с атакой на адвокатуру. С атакой на мужественную, смелую и честную защиту. И поэтому, уважаемые судьи, выступая здесь как один из руководителей отечественной адвокатуры, я характеризую этот поход в кассационную инстанцию как проявление неуважения к суду. Я прошу оставить представление без удовлетворения и выражаю надежду на то, что такого рода дела не будут появляться на вашем столе…

До появления мотивированного определения кассационного суда можно лишь гадать, какой из доводов мэтра оказался созвучен судьям. «Российский адвокат» планирует подробно написать об этом акте, следите за нашими публикациями.

А тем временем адвокат Александр Лебедев размышляет над суммой, которую предстоит указать в иске о возмещении морального вреда. Идеи от коллег принимаются…

Валерий ЖУКОВ

Фото: «Адвокатская газета».