Борис Золотухин: не надо подставляться под удар
Большинство коллег попали на скамью подсудимых в результате собственной неосторожности
Свою профессиональную биографию он определил лаконично: «Я более 35 лет в уголовном судопроизводстве». Чувствуется, что содержание для него важнее формы: на предложение рассказать о себе не приводит факты биографии – его больше волнуют смыслы.
В адвокатуре живет «по Сергеичу» (Петр Сергеевич Пороховщиков): «Уголовная защита – нелегкое и в нравственном отношении высокоответственное дело. Тот, кто избрал ее своим служением жизни, должен проникнуться убеждением, что совершает нравственное преступление всякий раз, когда, взявшись за дело, не сделал для подсудимого всего, что было в силах и власти его». И спрашивает сам себя: «Может быть, именно потому, что эти слова для меня – всегда руководство к действию, были времена, когда в течение года удавалось добиваться вынесения пяти оправдательных приговоров»?
Еще важно, что он известен не только в социальных сетях и столице, но и у себя на Белгородчине: удостоен престижной премии «Юрист года Белгородской области» в номинации «Правовая защита граждан».
Поводом для беседы стала работа, которую проделал Борис Анатольевич, чтобы обобщить случаи привлечения адвокатов к уголовной ответственности и понять, что в поведении адвокатов способствовало наступлению неблагоприятных для них последствий.
– Борис Анатольевич, на московской конференции 9 августа 2019 г. «Профессиональные права адвокатов: нарушения и защита» Вы предложили сделать обобщение случаев привлечения адвокатов к ответственности, что конференция охотно Вам же и поручила. И уже вскоре, 24 сентября, Совет ФПА одобрил подготовленную Вами справку.
Признайтесь: этот вопрос волновал Вас давно и Вы к нему готовились заранее?
– На практике мне трижды пришлось защищать своих коллег. Одного оправдали, другого осудили по ст. 159 ч. 4 УК РФ, приговорив к году лишения свободы реально. По третьему на днях дело будет направлено в суд.
Я заметил, что во всех случаях адвокаты сами изначально «подставились» под возбуждение дела, совершив ошибки, которых можно было избежать при должной осторожности. К аналогичным выводам пришел и в результате изучения практики привлечения коллег к уголовной ответственности по информации в СМИ и интернете. Так что Вы правы: этот вопрос волновал меня давно.
На конференции 9 августа, будучи серьезно обеспокоенным тем, что нарушение наших профессиональных прав сказывается на наших доверителях, хотел обратить внимание ФПА и коллег на то, что к нарушению этих прав привело введение в судебную практику термина «злоупотребление правом на защиту», и призвать сообщество бороться именно с этой практикой. Слушая выступления коллег, учитывая, что любое уголовное дело в отношении адвоката внутренняя оппозиция использует против корпорации, предложил предупредительные меры в виде обобщения причин привлечения к уголовной ответственности. И только одна из этих мер – изучение работ профессора Юрия Гармаева. Рад, что к моему мнению прислушалась ФПА, пригласив его на заседание Научно-консультативного совета.
– Как проходила работа над документом? В справке указаны основные выводы, но какой бы самый общий вывод Вы сделали для читательской аудитории?
– Честно говоря, планировал совсем другой формат обобщения. Я хотел изучить приговоры и материалы уголовных дел.
Однако региональные палаты ограничились предоставлением статистических данных, лишь некоторые указали на причины, приведшие коллег на скамью подсудимых. Но и этих данных было достаточно, чтобы сделать выводы.
Основной вывод, который я сделал: подавляющее большинство коллег попали на скамью подсудимых в результате собственной неосторожности и пренебрежения договорной и финансовой дисциплиной, ну и в связи с желанием заработать легкие деньги.
– Вашу справку прокомментировал Генри Маркович Резник. Он призвал к неравнодушному ее обсуждению. Но мне кажется, оно не состоялось. Если согласны с этим, то почему?
– Не льщу себе, но полагаю, что подавляющее большинство коллег с моими выводами согласились. Ну а тем, кто любое уголовное дело, возбужденное против коллеги, использует, как по Мише Беньяшу, в качестве знамени борьбы с корпорацией, возразить нечего. Можете ли Вы привести несколько дел, подтверждающих тезис наших оппозиционеров «за адвокатами пришли»?
Давайте серьезно. Изначально того же Беньяша поддержали около 350 адвокатов (кстати, и я в том числе), подписав обращение в адрес ФПА. Но при этом я изначально утверждал, что причиной уголовного дела стала политическая, но никак не адвокатская деятельность. Что произошло потом? Коллеги разобрались, и к моменту вынесения приговора в отношении Беньяша лишь кучка считала, что он пострадал как адвокат.
С моей точки зрения, такое дело, непосредственно связанное с профессиональной деятельностью адвоката, лишь одно – Лидии Голодович. Смею надеяться, что большинство реально ежедневно работающих коллег согласились с моими выводами. Ну а серьезность поднятых мною вопросов подтвердило их обсуждение на последнем заседании НКС ФПА именно в том ракурсе, который я обозначил.
– Как Вы оцениваете способность и готовность сегодняшних адвокатов к самокритике?
– Готовность и способность коллег к самокритике? С этим беда, скорее наоборот. Простой пример. Один московский худенький адвокат, недавно отметивший свой трехлетний «юбилей» в корпорации, возомнил себя гуру адвокатуры и с использованием крайней лексики поучает не только всю корпорацию, но и граждан.
Причина неспособности ряда коллег к самокритике заключается, с моей точки зрения, в слабости института стажировки и полном отсутствии института наставничества. Будучи членом совета палаты региона, вижу, как стажеры одного и того же адвоката регулярно не сдают экзамены на приобретение статуса. Однако ни совет палаты региона, ни даже ФПА не вправе запретить этому адвокату иметь стажеров, поскольку это ему разрешает наш закон.
Кстати, об этом я задумался давно и разрабатываю обоснование по законодательному ограничению права иметь стажеров иными критериями, нежели сегодняшний пятилетний стаж.
– Как относитесь к утверждению о преследовании института адвокатуры со стороны правоохранительных органов, чья активность действительно стала более заметной?
– Не согласен с теми, кто утверждает об активизации деятельности правоохранительных органов именно против адвокатов. Против этого, кстати, свидетельствуют и приведенные в моем обобщении статистические данные.
Да, для ФСБ мы не так давно, года два назад, стали объектом определенного интереса, но лишь наряду с правоохранителями и судьями, а также любыми НКО, обозначившими, что они занимаются правовой защитой.
Вместе с тем, насколько мне известно, сами по себе мы им неинтересны, а вот в плане борьбы с коррупцией среди правоохранителей и судей – даже очень.