Банкротный бумеранг

Поворот практики по делам о «преступных» долгах не порадовал его инициатора

Неожиданное продолжение получила одна из самых резонансных банкротных историй 2021 г., о которой рассказывалось в осеннем номере журнала «Российский адвокат». Прежде арбитражные суды могли отказывать в рассмотрении заявлений о личном банкротстве должникам, с которых в пользу казны взыскивается преступный доход. И только жительнице Чебоксар Б., которую в местных СМИ окрестили «крупье незаконного казино», удалось, дойдя до Верховного Суда РФ, фактически добиться поворота судебной практики. Неожиданно, когда ее дело отправилось на второй круг, заявительница всеми силами стала пытаться остановить запуск процедуры несостоятельности. В частности, выяснилось, что в разгар ковидных ограничений она осталась без источника заработка, находясь в так называемом административном отпуске. Но тут уже арбитражный суд, вдохновившись добытыми должницей разъяснениями ВС, не дал ей пойти на попятную. И теперь собственное банкротство Б. оспаривает, похоже, с тем же рвением, как раньше отказ в нем.

Долг с восемью нулями

В 2016 г. Б. по ч. 3 ст. 171.2 УК РФ была приговорена к лишению свободы вместе с девятью соучастниками за организацию в Чувашии сети подпольных игорных заведений. Годом позже по иску прокурора суд взыскал в солидарном порядке с осужденных сумму дохода, полученного в результате совершения преступления, в размере 338 млн руб.

В 2019 г. Б. обратилась в арбитражный суд с заявлением о признании ее банкротом, объясняя это невозможностью уплаты присужденной суммы, а также наличием непогашенной свыше трех месяцев кредиторской задолженности (дело № А79-4079/2019). Заявитель указывала, что суд общей юрисдикции при вынесении решения о взыскании 338 млн руб. пришел к выводу о ничтожности сделок, заключенных в ходе незаконного проведения азартных игр с целью, заведомо противной основам правопорядка, и удовлетворил требования прокурора о взыскании в пользу государства дохода, полученного по ничтожным сделкам, исходя из положений ст. 169 Гражданского кодекса РФ. В связи с этим она полагала, что данное требование является денежным обязательством, возникшим из предусмотренного ГК РФ основания.

АС Чувашии по этому поводу отметил, что норма ст. 169 ГК РФ в качестве одной из санкций, которые может применить суд в случае заключения сторонами сделки с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, предусматривает обращение в доход государства всего полученного по такой сделке, что по своей сути представляет меру гражданско-правовой ответственности. В силу п. 2 ст. 4 Закона о банкротстве имущественные и (или) финансовые санкции не учитываются при определении наличия признаков банкротства должника. Поэтому в данном случае, по мнению суда, сумма дохода, полученного в результате совершения преступления, по сделкам, признанным ничтожными в силу их совершения с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, не может быть отнесена к денежным обязательствам, указанным в п. 2 ст. 4 Закона о банкротстве, и не может учитываться при определении признаков банкротства.

Арбитражный суд признал заявление необоснованным и прекратил производство по делу о банкротстве. 1-й ААС и АС Волго-Вятского округа оставили это решение без изменений. При этом кассация пришла к заключению, что, исходя из п. 2 ст. 213.4 Закона о банкротстве, должник вправе обратиться с заявлением о собственном банкротстве независимо от размера имеющихся у него обязательств, а также правовой природы требования. Однако АС ВВО посчитал, что процедура банкротства не предназначена для необоснованного ухода от ответственности и прекращения долговых обязательств. Задолженность Б. образовалась в результате противоправных действий должника, подтвержденных приговором суда. Это обстоятельство в силу п. 4 и 5 ст. 213.14 Закона о банкротстве исключает применение к должнику при завершении процедуры реализации его имущества правила об освобождении от обязательств. Иных кредиторов у должника не имеется. А потому в данном случае проведение процедуры банкротства не позволит оказать действенную и эффективную помощь гражданину в выходе из кризисной ситуации.

Нарушение права на судебную защиту

В Верховном Суде РФ должнице и ее адвокату Валерии Николаевой из АП Чувашии повезло гораздо больше. ВС согласился с выводом суда округа в части наличия у должника права на обращение с заявлением о собственном банкротстве независимо от размера имеющихся у него обязательств, а также правовой природы требования. Между тем, как отметила «вторая кассация», в иной части АС ВВО не учтено, что это право принадлежит гражданину даже при наличии одного кредитора, является безусловным и не может быть ограничено иными критериями. Установив дополнительные критерии для введения процедуры несостоятельности (наличие более чем одного кредитора, возможность освобождения от долга по итогам процедуры), окружной суд ограничил данное право гражданина в отсутствие законных оснований, что фактически является нарушением права на судебную защиту (ст. 46 Конституции РФ).

По мнению ВС, банкротство физических лиц предназначено не только для потребителей, чьи долги по итогам процедуры могут быть списаны, но и для всех иных граждан, испытывающих финансовые затруднения. При этом вопрос о том, может ли должник быть освобожден от своего обязательства, в принципе не являлся и не мог являться предметом рассмотрения на стадии проверки обоснованности требования, а подлежит рассмотрению только по итогам процедуры несостоятельности при завершении дела о банкротстве (ст. 213.28 Закона о банкротстве).

В мае 2021 года, отменив все принятые по делу судебные акты, ВС направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Банкротные скрепы

Оценивая значение определения ВС для судебной практики, эксперт в области реструктуризации и банкротства, адвокат АП Свердловской области Павел Семенцов отмечает, что в нем дано важное разъяснение относительно целей банкротства граждан и пределов права гражданина на подачу заявления о банкротстве: «Судебная коллегия Верховного Суда РФ отметила, что гражданин вправе обратиться с заявлением о собственном банкротстве независимо от таких факторов, как: 1) размер имеющихся у него обязательств; 2) правовая природа требований (в том числе когда обращающееся в суд лицо осуждено за совершение преступления); 3) наличие только одного кредитора; 4) возможность освобождения от долга по итогам процедуры».

В рассмотренном деле речь шла о долге гражданина перед Российской Федерацией в виде взыскания полученных от преступления доходов (в порядке применения ст. 169 Гражданского кодекса РФ), но позиция Верховного Суда РФ имеет намного более широкое значение.

«Позиция нижестоящих судов, прекративших производство по делу о банкротстве, основана на представлении, что процедура банкротства гражданина нужна лишь для достижения определенной цели, иначе в проведении процедуры якобы нет никакого смысла, – говорит адвокат. – Такая позиция ошибочна. В результате постепенного развития правовой мысли почти повсеместно признается, что в процедуре банкротства должны учитываться и интересы кредиторов, и интересы должника, и интересы его семьи, и общественные интересы».

По его словам, гражданин обращается к процедуре банкротства не только для того, чтобы «списать» свои долги и вернуться в экономический оборот (так называемый fresh start), но и для того, чтобы в урегулированном законом порядке произвести реализацию имущества для расчетов с кредиторами, получив определенные гарантии и имущественный иммунитет для себя и членов своей семьи. В таком поведении гражданина не только нельзя усмотреть злой умысел, но, наоборот, необходимо всячески поощрять граждан к обращению к процедуре банкротства для соблюдения прав и гарантий всех заинтересованных лиц.

«При этом, как верно отметила коллегия судей, вопрос о списании долгов рассматривается по итогам проведения процедуры банкротства гражданина, а не на стадии ее введения», – подчеркивает Павел Семенцов.

Он обращает внимание на то, что такой критерий банкротства, как «наличие нескольких кредиторов», имеет под собой историческую основу: неоднократно упоминался в дореволюционных Уставах о банкротстве, а также в дореволюционной юридической литературе (например, Гольмстеном А.Х. в «Историческом очерке конкурсного процесса», 1888). Данный критерий отсутствует в современном законодательстве, а самое главное, как считает адвокат, лишен практического смысла: каждый должник при введении процедуры банкротства судом имеет как минимум двух кредиторов – одного реестрового (заявителя) и одного текущего (арбитражного управляющего).

Должница дает обратный ход

На втором круге разбирательства в АС Чувашии должница дважды попыталась остановить судебный процесс. Сперва ее представитель просила прекратить производство по делу из-за отсутствия средств на финансирование процедуры банкротства. Потом сама Б. обратилась с ходатайством о приостановлении производства в связи с подачей кассационной жалобы на приговор 2016 г.

Арбитраж отказал и в том, и в другом случае. На депозитном счете АС ЧР обнаружилось 40 тыс. руб., внесенных Б. еще в 2019 г. для возмещения расходов на проведение процедуры банкротства, чего, по мнению суда, должно было хватить на первоначальные расходы финуправляющего. Аргумент же об обжаловании не был принят, поскольку преступный доход взыскивался с заявительницы на основании не приговора, а судебного решения, вынесенного в гражданском процессе.

Как отмечалось в судебном заседании, хотя должница имеет работу, с июля 2021 г. она находилась в административном отпуске без сохранения заработной платы. Согласно описи имущества у Б. имелись земельный участок площадью 39 кв. м и здание площадью 28 кв. м, иное имущество отсутствовало.

По итогам рассмотрения дела суд пришел к выводу, что у Б. имеются признаки банкротства, предусмотренные п. 2 ст. 213.4 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», поскольку задолженность в размере 338 084 865 руб. 82 коп. не погашалась более трех месяцев с даты наступления срока оплаты. Должник фактически не способен удовлетворить требования кредиторов в установленный законом срок. Размер требований кредиторов к гражданину значительно превышает его активы, у должника отсутствует источник доходов, достаточный для удовлетворения требований кредиторов в ходе процедуры реструктуризации долгов.

19 января 2022 г. АС ЧР признал заявление Б. обоснованным, в отношении нее открыта процедура реализации имущества гражданина сроком на полгода. Суд обязал должницу на следующий же день после вынесения решения о признании ее банкротом передать назначенному финансовому управляющему все имеющиеся у нее банковские карты для блокировки движения средств по ним, а в течение трех дней обеспечить передачу финуправляющему сведений об имуществе, иной финансовой документации должника, материальных и иных ценностей.

Решение арбитража, которое заявительница фактически «продавила» через Верховный Суд, она сейчас оспаривает в 1-м ААС. Первое заседание по ее жалобе должно состояться 12 апреля. Совсем скоро увидим, как оценит апелляция контраргументы относительно собственного банкротства капризной должницы.

Валерий ЖУКОВ