Сторона защиты как мнимый участник уголовного процесса

Дата: 25 февраля 2021 г.

Размышления активно практикующего в сфере уголовного права адвоката о несовершенстве уголовно-процессуального законодательства и практики его применения в российском уголовном судопроизводстве


Михаил ФОМИН

ФОМИН Михаил Анатольевич – адвокат Адвокатской палаты города Москвы (АПГМ), кандидат  юридических наук. В 1997 году закончил юридический факультет Московского государственного  университета им. М. В. Ломоносова.
Статус адвоката получен в 2001 году. С 2012 года руководит Московской городской коллегией адвокатов «Фомин и партнеры». При осуществлении адвокатской практики специализируется на защите по уголовным делам; имеет успешный опыт представления интересов доверителей в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ).
Является автором значительного количества научных и научно-практических публикаций по уголовному и уголовно-процессуальному праву. Постоянно участвует в конференциях, круглых столах, семинарах, посвященных повышению эффективности защиты граждан от уголовного преследования.
В 2006 году был награжден Федеральной палатой адвокатов Российской Федерации (ФПА РФ) медалью «За  заслуги в защите прав и свобод граждан» II степени.

В соответствии с положениями части 3 статьи 123 Конституции Российской Федерации судопроизводство в РФ осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Этот конституционный принцип получил закрепление в статьях 15 и 244 Уголовно-процессуального кодекса РФ, согласно которым уголовное судопроизводство должно осуществляться на основе состязательности и равноправия обвинения и защиты. Именно поэтому функции обвинения, защиты и принятия судебных решений по уголовным делам законодательно отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или на одно и то же должностное лицо.

Суд согласно положениям современного российского законодательства не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления прав, предоставленных им законодательством.

Стороны обвинения и защиты согласно нормам закона равноправны перед судом. В судебных заседаниях стороны обвинения и защиты пользуются равными правами на заявление отводов и ходатайств, представление доказательств, участие в их исследовании, выступление в судебных прениях, рассмотрение иных возникающих в ходе судебного разбирательства вопросов.

Указанные положения закона определяют процессуальные взаимоотношения участников процесса со стороны обвинения и защиты (как между собой, так и с судом), а также предназначение и роль самого суда в процессах по уголовным делам.

Между тем реальность исполнения указанных правовых норм в правоприменительной практике далека от совершенства. Судебные органы нередко не исполняют перечисленные предписания закона, и, как правило, такие их действия атакуют интересы только одной стороны уголовного процесса – защиты.

Что дает суду возможность нарушать содержащиеся в законодательстве принципы уголовного процесса?

Думаю, главное – это проблемы, связанные с устранением  стороны защиты от участия в доказывании обстоятельств уголовного дела, с лишением стороны защиты права на собирание и проверку доказательств, а также на их полноценную оценку в судебном процессе.

Так, статья 85 Уголовно-процессуального кодекса РФ закрепляет положение о том, что доказывание состоит в собирании, проверке и оценке доказательств в целях установления предусмотренных ст. 73 УПК РФ обстоятельств, к которым относятся: событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления); виновность лица в совершении преступления, форма вины и мотивы; обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого; характер и размер причиненного преступлением вреда; обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния; обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание; обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение фигуранта от уголовной ответственности и наказания.

Таким образом, закон определяет, что доказывание состоит из триады последовательно совершаемых действий: собрал доказательства, проверил их, а затем оценил.

А теперь проанализируем, кто из участников уголовного процесса в настоящее время вправе производить указанные действия.

В соответствии со ст. 86 УПК РФ собирание доказательств в рамках уголовного судопроизводства осуществляется дознавателем, следователем, прокурором и судом путем производства следственных и иных предусмотренных Кодексом процессуальных действий.

Также проверка доказательств (в силу ст. 87 УПК РФ) может быть произведена исключительно дознавателем, следователем, прокурором и судом путем сопоставления их с другими имеющимися в уголовном деле доказательствами, а также с помощью установления источников их получения или с помощью изучения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих «проверяемое» доказательство.

Статья 88 УПК РФ, не конкретизируя круг имеющих право делать это участников уголовного процесса, закрепляет положение о том, что каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности – достаточности для законного и обоснованного разрешения уголовного дела. 

В то же время реальное развитие событий определяет ст. 17 УПК РФ, которая сразу же указывает, кто вправе оценивать доказательства по уголовному делу: профессиональные судьи, присяжные заседатели, прокуроры, следователи, дознаватели. Только они вправе по своему внутреннему убеждению (основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств) оценивать доказательства, руководствуясь при этом законом и совестью.

Наделение согласно положениям статьи 86 УПК РФ подозреваемого и обвиняемого правом собирать и представлять письменные документы и предметы для последующего их приобщения к материалам уголовного дела уже в качестве доказательств, а защитника – правом собирать сведения, которые могут быть признанными доказательствами (путем получения предметов, документов и иных сведений; опроса лиц с их согласия; истребования от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций справок, характеристик, иных документов), иначе как эфемерным правом в настоящее время назвать сложно. Дело в том, что доказательствами по делу такие документы могут стать только лишь по волеизъявлению субъектов доказывания – суда, следователя, прокурора и дознавателя, а последние нередко не стремятся устанавливать реальные обстоятельства события преступления. Истребование справок, характеристик и прочих документов в основном касается личностных данных обвиняемых, которые могут быть учтены судом при постановлении обвинительного приговора и только таким образом повлиять на назначение судом наказания.

Права обвиняемых, касающиеся возможности представлять субъектам доказывания доказательства непричастности и невиновности (предусмотрены ч. 4 ст. 47 УПК РФ), также носят во многом иллюзорный характер, поскольку сторона защиты, как об этом уже говорилось, не наделена законом полномочиями собирать, проверять и оценивать доказательства. Если же обвиняемый пожелает дать показания о своей непричастности и невиновности в совершении преступления, то реализация такого волеизъявления обвиняемого всецело зависит опять же от субъектов доказывания.

Такая же зависимость от представителей стороны обвинения у стороны защиты возникает и тогда, когда появляется необходимость надлежащим образом оформить сведения, полученные от очевидцев событий. Адвокатский опрос не является в буквальном смысле этого слова доказательством по уголовному делу, поскольку не носит протокольной формы процессуально оформленных показаний, а адвокат к тому же не вправе разъяснять опрашиваемому им лицу права, обязанности и ответственность. При этом надо задаться вопросами: какие именно права, обязанности и ответственность в данном случае адвокат мог бы разъяснять опрашиваемому им лицу; из какой нормы УПК РФ адвокату следовало бы почерпнуть такие сведения? На эти вопросы УПК РФ ответов и разъяснений не дает.

Вот и получается, что право для обвиняемого и его защитника на представление доказательств по уголовному делу в УПК РФ предусмотрено, но механизма реализации этого права в Кодексе просто нет.

*         *         *

«Права обвиняемого», «полномочия защитника» – как громко звучат эти формулировки в названиях статей 47 и 53 УПК РФ. Но что реально за этим стоит? Право на представление доказательств? Нет. Право на заявление ходатайств? Да. Но для следователя и суда законом предусмотрена возможность сразу же эти ходатайства отклонить.

Основное предназначение стороны защиты, если обвиняемый не признает свою виновность в совершении преступления или причастность к нему, – опровержение предъявленного обвинения с использованием предоставленных законом возможностей.

Но каким образом сторона защиты может осуществить данную функцию? Согласно уголовно-процессуальному закону получается, что никак, поскольку законодатель  заложил в нормы УПК РФ парадоксальные положения. 

Так, согласно положениям пункта 7 части 1 статьи 73 и статьи 85 УПК РФ устанавливать обстоятельства, способные повлечь за собой освобождение обвиняемого от уголовной ответственности и наказания, – исключительная компетенция всё тех же субъектов доказывания (дознавателя, следователя, прокурора), которые представляют сторону обвинения и на которых в силу закона возложена обязанность выполнять функцию обвинения.

В связи с этим возникают вопросы: а что вообще сторона защиты вправе делать на стадии предварительного следствия или в судебном процессе? Что сторона защиты вправе завлять следователю или суду, чтобы субъекты доказывания удовлетворяли, а не произвольно отклоняли заявления и ходатайства защиты об исследовании доказательств, допросах свидетелей и т.д.? 

Согласно российскому уголовно-процессуальному законодательству получается, что сторона защиты практически бесправна, а ее статус и положение в судебном процессе можно охарактеризовать определением «мнимый участник процесса».

Доказательством такого определения является статистика постановления российскими судами обвинительных и оправдательных приговоров, согласно которой доля последних составляет менее 1%. 

Российское судопроизводство по уголовным делам можно охарактеризовать как уголовное судопроизводство обвинительного типа, о чем явно свидетельствует судебная практика. 

Судебные отказы в удовлетворении ходатайств стороны защиты об исследовании необходимых для всестороннего рассмотрения дела доказательств, отказы в допросах свидетелей защиты, отказы в проверке собранных обвинением доказательств, к сожалению, стали нормой российского уголовного судопроизводства.

В качестве примера можно привести приговор Саровского городского суда Нижегородской области от 15 июля 2020 года, согласно которому гражданин П. был осужден по ч. 4 ст. 111 УК РФ за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего Л.

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Нижегородского областного суда от 8 сентября 2020 года указанный приговор был отменен по следующим основаниям.

Сторона защиты в жалобе указывала на то, что в нарушение норм уголовно-процессуального законодательства председательствующим по делу не единожды снимались вопросы защитника с мотивировкой, что они не имеют отношения к рассматриваемому уголовному делу; что суд первой инстанции ограничивал защитника в возможности задавать свидетелям (в целях установления правдивости показаний ряда лиц) вопросы, тем самым лишив защитника права на всестороннее исследование в судебном заседании доказательств по делу.

Рассмотрев аргументы защиты суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что доводы апелляционной жалобы состоятельны, поскольку суд первой инстанции допустил существенные нарушения положений уголовно-процессуального закона, а именно такие нарушения, которые путем лишения или ограничения прав участников уголовного судопроизводства, гарантированных УПК РФ, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения (ст. 398.17 УПК РФ).

Более того, в силу ч. 1 ст. 11 УПК РФ прерогативой суда является не только разъяснение участникам уголовного судопроизводства их прав, обязанностей и ответственности, но и обеспечение возможности осуществления этих прав. А судья при исполнении своих обязанностей должен руководствоваться принципом равенства сторон, поддерживать баланс между ними, обеспечивая каждой стороне равные возможности, проявляя объективность и беспристрастность, с одинаковым вниманием относясь ко всем участникам судопроизводства (ч. 1 и 2 ст. 10 Кодекса судейской этики).

Порядок исследования доказательств, регламентированный ст. 274 УПК РФ, определяет, что стороны сами решают, в какой последовательности и как представлять свои доказательства. Сторона защиты сама определяет порядок и последовательность представления доказательств (естественно, как и сторона обвинения).

Вмешательство председательствующего в процесс представления стороной защиты доказательств подрывает правовую основу судебного расследования, выхолащивает состязательный смысл имеющихся в УПК РФ правовых предписаний.

При пересмотре апелляционной инстанцией данного дела судебная коллегия по уголовным делам Нижегородского областного суда установила, что в отношении нескольких свидетелей председательствующим были сняты вопросы защитника со следующими мотивировками: «свидетель уже дал ответ, показания свидетеля суд будет оценивать в совещательной комнате, данный вопрос не имеет никакого отношения к существу рассматриваемого дела»; «всё, что сказал свидетель, занесено в протокол судебного заседания и передопрашивать свидетеля по этим же обстоятельствам не нужно»; «свидетель не является экспертом и специалистом, а такие вопросы не имеют никакого отношения к существу рассматриваемого уголовного дела» и т.д.

В соответствии же с положениями ч. 1 ст. 275 УПК РФ председательствующий должен отклонять только наводящие вопросы и вопросы, не имеющие отношения к уголовному делу.

Общими условиями судебного разбирательства являются непосредственность и устность всех судебных действий по исследованию доказательств (ст. 240 УПК РФ). В соответствии с ч. 1 ст. 56 УПК РФ свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела и которое вызвано для дачи показаний.

По смыслу закона предметом свидетельских показаний могут быть любые обстоятельства, подлежащие установлению по данному делу. Предмет показаний определяет допрашивающий.

Поэтому вопросы защитника в том виде, как они были зафиксированы в протоколе судебного заседания, не позволили суду апелляционной инстанции определиться с их содержанием, поскольку эти вопросы, не будучи полностью заданными, превентивно пресекались председательствующим.

В суд апелляционной инстанции поступило ходатайство защитника, адвоката А. о допросе в судебном заседании свидетеля Б. по вопросам, которые сторона защиты не смогла задать свидетелю в суде первой инстанции:
1) «Могла ли свидетель К. на предварительном следствии дать неправдивые показания относительно нанесения подсудимым П. ударов потерпевшему Л. ногами по голове?»;
2) «Что известно свидетелю Б. о разговорах К. по месту ее жительства, касающихся обстоятельств причинения тяжких телесных повреждений потерпевшему Л.?».

Юридическое свойство относимости доказательства означает, что оно относится, во-первых, именно к данному делу, во-вторых, к обстоятельствам, указанным в ст. 73 УПК РФ.

Выявленный судом апелляционной инстанции смысл только двух вопросов защитника уже позволяет констатировать, что эти вопросы были направлены на обнаружение обстоятельств, оправдывающих подсудимого или смягчающих ему наказание, на устранение противоречий и пробелов в обвинительной доказательственной базе и не являются поэтому по своему содержанию не имеющими отношения к уголовному делу.

Таким образом, апелляционная инстанция установила, что судом первой инстанции были допущены существенные нарушения норм уголовно-процессуального законодательства, выразившиеся в ограничении защитника А. в возможности задавать вопросы свидетелям в целях установления правдивости их показаний; тем самым суд первой инстанции лишил защитника права на исследование доказательств в заседаниях суда первой инстанции.

В рассмотренном нами в качестве примера деле судебная коллегия по уголовным делам Нижегородского областного суда, руководствуясь статьями 389.15, 389.17, 389.19, 389.20, 389.28 УПК РФ, определила: приговор Саровского городского суда Нижегородской области от 15 июля 2020 года в отношении П. отменить, а уголовное дело направить на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе (дело № 22-4887/2020).

В рассмотренном выше конкретном деле справедливость и законность судом вышестоящей инстанции были восстановлены. Однако совершенно очевидно, что сторона обвинения и сторона защиты в уголовном процессе как участники судебного разбирательства имеют абсолютно разный статус и полномочия – это не удается скрыть декларативными нормами о состязательности и равноправии сторон. 

При этом действия и решения суда, направленные на удовлетворение ходатайств и заявлений стороны защиты, оцениваются стороной обвинения (и нередко вышестоящими судами тоже) как незаконное благоприятствование защите, а при постановлении судом оправдательного приговора часто влекут и его отмену.

То, что можно в судебном процессе стороне обвинения, для стороны защиты чаще всего находится под категорическим запретом. Всё время возникает желание спросить: почему судьи, рассматривающие уголовные дела по первой инстанции, так опасаются удовлетворять ходатайства защиты об исследовании доказательств, о допросах свидетелей, о приобщении к делу документов и других материалов, направленных на опровержение предъявленного подсудимому обвинения? 

И еще: почему для принятия положительных решений по заявленным защитой ходатайствам суду первой инстанции на это обязательно должен указать вышестоящий суд?

Наконец: почему систематические, многочисленные нарушения прав стороны защиты в судах первой инстанции, порождающие огромный массив апелляционных и кассационных жалоб, не тревожат судебную и законодательную власти нашей страны?

Существующую сейчас логику безразличия, скорее всего, можно объяснить данными другой статистики, которая указывает на малое количество обвинительных приговоров, отмененных по причине нарушений судами первой инстанции прав стороны защиты.

Если проанализировать судебную практику по отмене вышестоящими судами обвинительных приговоров, то становится очевидно, что допущенные судами первой инстанции нарушения касаются прежде всего отказов стороне защиты в исследовании доказательств, свидетельствующих о непричастности подсудимого к совершению преступления и его невиновности. Судьи исследуют все без исключения представленные стороной обвинения доказательства, почти в полном объеме отказывая в этом стороне защиты.

А ведь соблюдение принципов состязательности и равноправия сторон в уголовном процессе должно характеризовать судебное разбирательство по уголовному делу как справедливое, включающее обеспечение правового равновесия между сторонами обвинения и защиты.

В связи с этим сторона защиты, как и сторона обвинения, должна располагать беспрепятственной возможностью представлять суду доказательства непричастности подсудимого к совершению преступления, свидетельства его невиновности. 

Условия, которые должны быть созданы для осуществления стороной защиты своих процессуальных полномочий, не могут быть менее благоприятными чем те, которые определены законом и фактически создаются судом для стороны обвинения.

Защита не должна быть наблюдателем за происходящим в судебном процессе, она призвана быть его активным субъектом.

В связи со всем изложенным считаю, что пора уже законодателю ввести в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации детализированные положения о справедливости судебного разбирательства.

Для этого уже созданы все необходимые условия, первичное из которых – это правоприменительная практика Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), которая в силу положений ст. 1 УПК РФ образует составную часть действующей в РФ системы права.

Пока же реалии судебных процессов таковы, что суды первой инстанции создают стороне обвинения все условия для представления доказательств, абсолютно не обращая внимания на законные интересы стороны защиты – почти на всё, на чем настаивает защита при исследовании доказательств и представлении таковых суду.  

Нельзя сказать, что требование справедливости вообще не применяется в нормах уголовно-процессуального закона. Так, признак справедливости приговора сформулирован в ст. 297 УПК РФ, которая гласит: «Приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым».

Между тем справедливость приговора, как это следует из положений ч. 2 ст. 389 УПК РФ, связана с назначаемым судом наказанием, а не с соблюдением последним прав стороны защиты.

Принцип справедливого судебного разбирательства должен включать не только гарантированность законом прав стороны защиты, но и правовой механизм эффективного обеспечения судом равного со стороной обвинения исполнения защитой таких прав.

Установление и конкретизация в законе права на справедливое судебное разбирательство должны стать одной из приоритетных задач законодателя при реформировании уголовного процесса. Примером могут послужить международно-правовые нормы. 

Так, согласно положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод, принятой под эгидой Совета Европы в 1950 году, и ряда Протоколов к ней «каждый в случае предъявления ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное судебное разбирательство, определенное национальным законодательством и европейским правом». 

Постановление судом приговора должно быть привязано к реализации защитой данного права непосредственно во время судебного разбирательства.

Такая реализация прав защиты должна быть более детализирована в других нормах уголовно-процессуального закона, которые регулировали бы правила рассмотрения ходатайств защиты об исследовании судом доказательств, о вызове и допросе свидетелей и т.д. При этом положения о справедливости судебного разбирательства должны предполагать невозможность отказа в удовлетворении ходатайства защиты об исследовании судом доказательств, о вызове и допросе свидетелей по делу и пр.

Пока такие положения не будут включены в УПК РФ, произвольные отказы судов в удовлетворении ходатайств стороны защиты не будут иметь существенных препятствий.

*         *         *

Следует отметить, что в УПК РФ всё же заложены некоторые требования для обеспечения реализации прав стороны защиты в судебном разбирательстве. 

В частности, ч. 4 ст. 271 УПК РФ содержит адресованные суду положения о том, что суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании в качестве свидетеля или специалиста лица, явившегося в суд по инициативе одной из сторон.

В силу положений пункта 3 части 1 статьи 53 УПК РФ защитник вправе привлекать специалиста (в соответствии со ст. 58 Кодекса). А заключение специалиста в соответствии с положениями п. 3.1 ч. 2 ст. 74 УПК РФ допускается в качестве доказательства по уголовному делу.

Надо заметить, что заключение специалиста – единственный документ, который сторона защиты вправе получать самостоятельно, без какого-либо влияния субъектов доказывания по уголовному делу на данный процесс.

Таким образом, закон не допускает отказа суда в удовлетворении ходатайства защиты о допросе лица, явившегося в суд в качестве свидетеля или специалиста. 

При этом сторона защиты не обязана обосновывать суду необходимость допроса явившегося в суд человека, об относимости, допустимости и достоверности показаний которого суд может высказаться уже после его допроса при принятии итогового решения по делу. 

Казалось бы, всё просто. Есть норма, которая не позволяет суду применять произвольные отказы в допросе явившихся в суд лиц и не связана с судейским усмотрением при принятии судом решения по заявленному защитой ходатайству.

Однако судебная практика диктует свои условия применения указанной нормы, которые лишены всякого логического осмысления.

Что делают судьи при разрешении указанного ходатайства защиты? Ответ прост: ничего. Невзирая на требования закона, принимают решение об отказе в удовлетворении ходатайства защиты. Такие действия судов стали нормой, что существенно нарушает права защиты на опровержение предъявляемых подзащитным обвинений.

Так, судебная коллегия по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда рассмотрела в открытом судебном заседании апелляционные жалобы осужденных А.К. и А.В., адвокатов Ф. и Е. (в защиту А.К.), адвокатов З. и К. (в защиту А.В.) на приговор Василеостровского районного суда города Санкт-Петербурга, которым А.В. был осужден по пункту “б” части 3 статьи 291.1 УК РФ, а А.К. – по п. “в” ч. 5 ст. 290 УК РФ. 

Осужденные и защитники посчитали приговор незаконным и необоснованным, а выводы суда – противоречащими фактическим обстоятельствам дела. В качестве ущемляющего права стороны защиты в апелляционных жалобах коллег был охарактеризован отказ суда в проведении лингвистической и фоноскопической экспертиз по представленным обвинением разговорам, а также почерковедческой экспертизы по подписям свидетелей; было указано на непредоставление возможности исследовать телефонные переговоры; внимание суда апелляционной инстанции было также обращено на отсутствие судебной оценки противоречий в показаниях ряда свидетелей и на безосновательное оставление без оценки показаний свидетелей К. и У.

Судебная коллегия Санкт-Петербургского городского суда в апелляционном определении от 19 ноября 2019 года пришла к следующим выводам:
1) выводы суда первой инстанции, изложенные в приговоре, являются противоречивыми; при проверке и оценке доказательств не были соблюдены требования статей 87 и 88 УПК РФ; оценка ряда доказательств, исследованных в судебном заседании, в приговоре отсутствует;
2) доводы апелляционных жалоб о несоответствии выводов суда первой инстанции исследованным в процессе доказательствам и нарушении процедуры судопроизводства являются обоснованными.

В качестве доказательств судом первой инстанции были приняты показания свидетелей Р., Д., Л. и С., акты выдачи диска с аудиозаписями и стенограммы разговоров.

В ходе судебного разбирательства в суде апелляционной инстанции были получены сведения об обстоятельствах составления указанных актов, не соответствующих их содержанию; сведения о дружеских отношениях между понятыми К. и У., указанными в акте выдачи, и оперуполномоченным Р., составившим данный акт. 

Кроме того, свидетель К. дал показания о том, что при прослушивании разговоров и составлении оперативным сотрудником стенограмм часть фраз звучала невнятно, были плохо слышимые места, по которым он при прослушивании записей давал пояснения о характере разговора.

При исследовании аудиозаписей разговоров в судебном заседании А.В. и А.К. оспаривали их полноту, соответствие приведенных в документах дела стенограмм действительным репликам; сторона защиты указала на неразборчивость ряда фрагментов разговоров.

Допрошенный в судебном заседании специалист Ш. изложил суждение о наличии в аудиозаписях неразборчивых фрагментов, несоответствии ряда стенограмм действительному содержанию разговоров, а также о наличии смысловых разрывов и признаков монтажа.

Допрошенная специалист Ч. дала заключение о принадлежности разным лицам ряда подписей, выполненных в документах оперативно-розыскной деятельности и других документах дела от имени одних и тех же свидетелей.

Суд первой инстанции не принял в качестве доказательств заключения указанных специалистов, представленные стороной защиты, сославшись на то, что их суждения носят предположительный характер, а также выполнены без надлежащего оформления полномочий. При этом судом со ссылкой на показания свидетелей, отрицавших выводы специалистов, было отказано в удовлетворении ходатайств защиты о назначении фоноскопической, лингвистической и почерковедческой экспертиз.

Судебная коллегия по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда установила, что при наличии противоречивых сведений об обстоятельствах, подлежащих проверке в судебном заседании, очевидном наличии объективных данных, на основании которых участники судопроизводства оспаривали допустимость и достоверность доказательств, суд первой инстанции не выполнил надлежащую проверку этих доказательств. Тем самым было существенно ущемлено право стороны защиты на представление доказательств, что является обстоятельством, влияющим на итоговое судебное решение.

Судом первой инстанции были нарушены требования статей 17, 87 и 88 УПК РФ, согласно которым ни одно доказательство не имеет заранее установленной силы, а каждое доказательство подлежит проверке путем сопоставления с другими доказательствами.

При таких обстоятельствах судебная коллегия по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда определила, что приговор в отношении А.В. и А.К. был постановлен с нарушением уголовно-процессуальных норм, выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, а приговор – требованиям положений ч. 4 ст. 7 УПК РФ, поэтому он подлежит отмене.

Приговор Василеостровского районного суда Санкт-Петербурга  в отношении А.В. и А.К. был отменен, уголовное дело передано на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе со стадии судебного разбирательства (дело № 22-6910/2019).

*         *         *

Считаю, что отсутствие ответственности судей за принятые во время судебных разбирательств незаконные, необоснованные решения (такие, как рассмотренные выше приговоры Саровского городского суда Нижегородской области в отношении П. и Василеостровского районного суда Санкт-Петербурга в отношении А. В. и А. К.) – вот главная проблема российского правосудия. Независимость судьи не может быть выражена в независимости от необходимости исполнять закон. Гарантии прав стороны защиты должны быть заложены не только в положения о справедливости судебного разбирательства, но и в целом во все положения уголовно-процессуального законодательства, обеспечивающие беспристрастность суда при рассмотрении уголовных дел. Указанные требования закона должны быть охарактеризованы в нем как важнейшие.

Справедливость судебного разбирательства и его беспристрастность должны включать равноудаленное отношение суда ко всем участникам судебного процесса, уважение и реальное обеспечение их прав, т.е. суд, как это и предписано статьей 15 УПК РФ, должен создавать необходимые условия для реализации сторонами их процессуальных прав.

О гарантиях соблюдения судом указанных требований должны позаботиться нормы уголовно-процессуального закона, поскольку любое данное законом право должно быть обеспечено гарантиями его исполнения.

В этой связи необходимо предусмотреть включение в УПК РФ положений, которые содержали бы эффективный правовой механизм реализации защитой ее процессуальных прав, а также ставили бы знак равенства между случаями нарушений судами указанных прав и постановлением заведомо неправосудных приговоров, что сделало бы обязательным в таких случаях отмену подобных приговоров вышестоящими судебными инстанциями (при обнаружении ими неисполнения нижестоящими судами императивных требований закона о гарантиях реализации процессуальных прав стороны защиты).

Пока такие нормы в УПК РФ не появятся, сторона защиты постоянно будет сталкиваться с судейским произволом при рассмотрении заявленных ходатайств (об исследовании доказательств, о допросе свидетелей и т.д.).