Санкционный смотритель

Как международная ситуация повлияла на развитие одного из направлений адвокатской практики

Влияние международной обстановки на адвокатскую деятельность на собственном опыте изучил адвокат, к.ю.н. Сергей ГЛАНДИН, в октябре 2021 года назначенный руководителем новой практики санкционного права и комплаенса в коллегии адвокатов Pen & Paper. В интервью «Российскому адвокату» он рассказал, каким необычным путем пришел к санкционной специализации, как стал колумнистом российского Forbes после снятия запрета на публикации и почему долларовый счет в российском банке может оказаться миной замедленного действия.

Казус Дерипаски

– С чем связано появление в Pen & Paper отдельной практики санкционного права и комплаенса?

– Прежде эта экспертиза была в составе практики международного права и частных клиентов. Но проектов для работы стало больше, и я предложил выделить ее в отдельное направление, чем сейчас и пользуемся.

– В релизе о Вашем назначении говорилось о существенном росте рынка комплаенса в этом году.

– Действительно, есть такое. Возможно, сыграл роль «отложенный спрос» после ковидного 2020 года, но сейчас, особенно с осени, крупные компании, связанные с западным периметром, всерьез озаботились внедрением санкционного комплаенса.

На слуху ведь немало случаев, когда из-за санкций возникают серьезнейшие проблемы у бизнеса – как у бенефициаров, так и у компаний. Вспомним хотя бы ситуацию с Олегом Дерипаской. Подавая в марте 2019 года в суд США иск о снятии санкций, он написал в заявлении (оно находится в открытом доступе): «На следующий день после введения санкций в отношении меня мое состояние уменьшилось на 7,5 миллиарда долларов, что составляет 81% моего совокупного состояния».

Есть подобные истории и среди российских компаний необоронного сектора. Самая хрестоматийная – с транспортной компанией «Инстар Лоджистикс». Из-за неосторожного заключения договора с подсанкционным концерном «Калашников» и подсанкционным директором в «Калашникове» она попала под санкции. Теперь у нее совсем плохи дела, там числится один сотрудник, и компания уже, по-моему, в ликвидации или банкротстве.

К нам приходят в основном крупные компании и те, кто завязан на западный периметр. Это может быть холдинг, в котором американские акционеры, или российская «дочка» американской компании, от которой потребовали за два месяца перестроить работу под законодательство США о санкциях. И они начинают бегать по рынку, искать, кто им поможет. А помочь способен пока мало кто.

Придворный юрист

– Как Вы стали специализироваться на санкционной тематике? Ведь диссертацию в 2007 году Вы написали о международно-правовом режиме континентального шельфа РФ.

– Да, это была модная тема. Мне ее предложили в Институте государства и права РАН, когда я пришел в аспирантуру на международное право после юрфака МГУ. Я защитился, но с шельфом, да и вообще с морским, с нефтяным правом в дальнейшем не сталкивался. Работал юристом в строительных компаниях, занимался корпоративной практикой в адвокатском бюро. Потом стал главой юротдела в медицинском холдинге, связанном с экстракорпоральным оплодотворением; у нас даже имелся банк спермы.

А в 2012 году попал в family-офис бизнесмена из первой сотни российского Forbes. Я был единственным юристом, и на меня возлагалась защита интересов бизнесмена и его супруги – яхты, офшоры, суды за рубежом. Там у меня появился первый проект, связанный с санкциями в конце 2014 года. Мне надо было за ночь дать справку, могут ли под них попасть бизнесмен с супругой. Если да, то в какой юрисдикции? И что надо делать, как это оспаривать? Я позвонил в ильф, потом партнеру в рульф: помогайте! Они отвечают: а у нас нет такой экспертизы.

И я сам этим занялся, стал смотреть, что происходит в мире санкций. Мне эта история понравилась. Я начал отслеживать каждое расширение санкционного списка, читал каждое решение об исключении из санкционного списка в судах США, Европейского союза, в ЕСПЧ. И настолько освоился в теме, что с 2017 года стал вести спецкурсы на юридическом факультете МГУ, где параллельно преподавал на кафедре международного права, – по санкциям и судебным кейсам, а затем и по комплаенсу.

В начале 2019 года управляющий партнер московского бюро Pen & Paper Антон Именнов предложил перейти к нему, сказал: «Будешь заниматься due diligence, санкциями». К тому времени я уже работал в family-офисе другого крупного бизнесмена и потихоньку начинал задумываться о смене амплуа. Я принял предложение, вышел в коллегию советником. В том же году в московской палате сдал экзамен на адвоката и принес присягу.

Forbes и запрет на публикации

– А как Вы стали колумнистом сайта российского Forbes? Этому поспособствовала работа на фигуранта знаменитого рейтинга?

– Наоборот, она мешала. Только в 2017 году, когда я перестал работать на первого олигарха и перешел ко второму, мне сняли запрет на публикации. И известный московский налоговый юрист Александр Захаров предложил в соавторстве написать колонку в Forbes про ситуации, когда американские компании за нарушение режима санкций попадали под штрафы. С этого и началось сотрудничество с изданием.

Впоследствии Forbes опубликовал еще много моих колонок, связанных с санкциями или с судебными процессами, в которых участвовали наши предприниматели. У меня стало любимым занятием читать решения Высокого суда Англии, американские и французские судебные акты, анализировать ситуацию и ее трактовку судом. Я писал о разводе четы Потаниных, о знаменательном деле акционеров «Альфа банка». У последних не было правовых оснований требовать признать доклад о связи Трампа с Кремлем не соответствующим действительности, тогда они пошли через защиту своих персональных данных и даже частично преуспели.

Глубокая очистка

– Ваша практика, в частности, предлагает помощь в исправлении информации в базах данных, на основании которой западные банки могут, например, заморозить счет. Были удачные примеры такого удаления сведений?

– Примеры есть, но сначала надо вкратце объяснить суть таких баз данных. Это один из трендов современного комплаенса – использование западными банками и финансовыми учреждениями информации о бизнесе либо о человеке, которая содержится в специальных агрегаторах типа World-Check от Refinitiv. Такие базы данных позволяют получить всю информацию об интересующем лице в одном месте. Сложно сказать, должны ли банковские клерки по должностной инструкции вручную гуглить и проверять сведения оттуда. Но, как показывает практика, все, кто использует World-Check, строят свою позицию в отношении человека строго по нему.

Загвоздка в том, что эти агрегаторы наполняются в основном автоматически – если произошло какое-то событие, алгоритм отследит его и добавит в базу. И с этим связано множество ошибок, которые могут обернуться серьезными неприятностями. Иногда в профиль человеку добавляют негативную информацию о полном тезке. Или неверно переведут какой-то специфический российский термин. А самая частая проблема – когда информация в профиль вносится на основании публикаций сомнительных ресурсов, включая сайты компромата, чья бизнес-модель состоит в том, чтобы очернить человека, вынудив его платить за «блок» на информацию.

В этих случаях мы помогаем доверителям реализовать имеющиеся у них права, например право на забвение, на уважение частной жизни, на надлежащую обработку своих персональных данных. По этим основаниям и ведется работа с базами данных – им отправляются большие полноценные заявления с приложениями, где мы доказываем: смотрите, мы написали в этот компромат-ресурс требование опровергнуть информацию, вот письмо нам даже вернулось обратно и т. д.

И да, есть успешные случаи полного удаления. Даже, кстати, у олигарха из первой сотни Forbes удалось в августе целиком удалить профиль. Были бизнесмены уровнем пониже, которым чистили профиль. Или бывшие депутаты – например, ко мне пришел отставной региональный депутат с просьбой удалить из его профиля информацию о членстве в «Единой России». Мы вместе с ним получили справку, что он никогда членом «ЕР» не являлся. Просто у нас по законодательству после избрания можно присоединиться к фракции какой-то партии, но не обязательно становиться ее членом. На основании справки из базы данных убрали соответствующую информацию, он очень доволен.

Вопросы на засыпку

– На одной из профильных конференций Вы рассказывали, что предприниматель должен ответить на список из 10 вопросов, чтобы понять, нужен или нет ему санкционный комплаенс.

– Если у вас нет вообще никакой связи с западными юрисдикциями, то спокойно работайте в России и не особо обращайте внимание на санкции. В противном случае лучше проверить себя на этом десятке вопросов. Чем больше у вас будет ответов «да», соответственно тем более вам нужен санкционный комплаенс.

Что это за вопросы? Например, у вас основной поставщик находится в США или вам важен рынок этой страны? Или у вас есть счет не в российском, а именно в западном банке в западной валюте? Либо у вас есть в российском банке счет в долларах США? Это важно, потому что через эту привязку Америка может контролировать много чего. Или же у вас материнская компания находится на Западе? Или вы уже вышли на IPO или собираетесь на IPO куда-нибудь на Запад? Или же у вас бенефициар имеет грин-карту, гражданство, ВНЖ, ПМЖ где-нибудь там? Это тоже делает этого бенефициара, акционера, участника лицом, подчиненным соответствующему правопорядку.

И очень часто бывает такая история: на девять вопросов ответы отрицательные, но у бенефициара, скажем, есть вилла в Майами. И если он, находясь на этой вилле, по электронной почте отправляет гендиректору указание, допустим, «учреждай юрлицо в Крыму» или «выходи на крымский рынок», то это оконченный состав уголовного преступления по законодательству Соединенных Штатов. И человек за такое может получить 20 лет тюрьмы, или штраф в миллион, или то и другое вместе. Вот это уже сфера санкций.

Конверт для часа икс

– Можно коротко описать, как проходит процедура санкционного комплаенса?

–  Наш нынешний самый популярный продукт мы называем санкционным комплаенсом под ключ. Для того чтобы в каком-нибудь холдинге ввести санкционный комплаенс, нужно пройти несколько этапов. На первом (это очень затратный этап) мы анализируем лица, которые входят в группу компаний: какой у них периметр, какие у них контрагенты, банки, кто у них аудитор. Также разбираем бизнес-процессы, прежде всего как заходят и выходят деньги этой компании. На основании этого исследования мы составляем меморандум, а в меморандуме – карту рисков. И показываем нашему доверителю: вот, смотрите, у вас есть такие-то и такие-то риски, здесь у вас возникают еще вот такие риски, а минимизировать их можно так-то и так-то.

На втором этапе мы вместе с доверителем садимся за стол переговоров и уже определяем, какие риски он считает приемлемыми для себя, какие – неприемлемыми. Дальше уже приемлемые риски мы делим на теоретические, маленькие, средние, высокие.

Это только по санкционным рискам. А санкции знают такие виды рисков, как регуляторные и репутационные. По регуляторным мы смотрим, в частности, не может ли слишком рьяное соблюдение иностранного законодательства принести проблемы внутри Российской Федерации. А репутационные риски исследуем, потому что компания может быть несанкционной, но если она будет давать много пресс-релизов, как прекрасно вышла на крымский рынок или как замечательно работает на условный подсанкционный «Уралвагонзавод», то от этого будут не в восторге западные банки, могут даже счет закрыть.

И вот на втором этапе, когда уже поняли, что происходит с рисками, мы делаем для доверителя комплект документов – локальные нормативные акты о соблюдении санкционного законодательства. Мы готовим регламент соблюдения санкционного законодательства, положение об отделе комплаенса, а также должностную инструкцию офицера комплаенса, где описываем алгоритм его действий. К примеру, если вдруг выясняется, что один из клиентов попал под санкции США, он не должен паниковать, а просто открывает свою инструкцию и смотрит, какие у него дальнейшие шаги.

И уже на третьем этапе мы предлагаем адресный курс лекций, включающий, помимо прочего, курс кейс-стади, т. е. изучаем кейсы, как под санкции или на штрафы из-за санкций попали компании именно из той индустрии, которая актуальна для нашего доверителя. При необходимости лично или в Zoom проводим тренинги, а в конце отвечаем на накопившиеся вопросы. После чего санкционный комплаенс считается сформированным, работающим.

Беседовал Валерий ЖУКОВ.