Проблема участия защитника в доказывании носит фундаментальный характер

Точечные правки законодательства не изменят ситуацию

Артем ЧЕКОТКОВ, адвокат, партнер МКА «Князев и партнеры», к.ю.н.

Нашумевший приказ РФЦСЭ при Минюсте вновь поднял, пожалуй, один из самых острых вопросов современного уголовного судопроизводства: какова роль защитника в доказывании по уголовным делам? Является ли он полноценным субъектом данного процесса?

К сожалению, несмотря на многочисленные и разноплановые попытки адвокатского сообщества обеспечить эффективное участие защитника в собирании доказательств, приходится констатировать, что ситуация в настоящее время явно далека от идеальной. Наиболее ярко и вместе с тем болезненно это проявляется в отсутствии возможности полноценно использовать специальные знания, без привлечения которых (будь то заключения специалистов или их допросы) порой довольно проблематично осуществить эффективную защиту по уголовному делу. Именно поэтому упомянутый приказ РФЦСЭ, в принципе лишивший адвокатов и без того призрачных шансов на помощь ведущих экспертов, взбудоражил всё сообщество, но, к счастью, получил однозначную негативную оценку и был отменен.

В качестве мер, направленных на преодоление пусть и частного, но наиболее характерного проявления обозначенной проблемы, коллега О. Матюнин в своей публикации (Попали, не глядя: о системной проблеме закрепления правового статуса адвоката на примере отмененного приказа ФБУ РФЦСЭ // Российский адвокат. 27.09.2021) предлагает внести изменения в законы № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и в Устав РФЦСЭ, дабы адвокатура не выпадала «из ткани законодательства о государственной судебно-экспертной деятельности».

Само по себе такое предложение вполне обоснованно, поскольку, например, действительно сложно объяснить, почему в перечне субъектов, которым оказывают содействие государственные эксперты, отсутствуют адвокаты. Более того, указанные предложения, с большой долей вероятности, как опять же абсолютно резонно утверждает коллега, предотвратят появление аналогичных приказов в будущем. Однако смогут ли предложенные автором новеллы, да и в принципе любые другие отдельные изменения закона повлиять на ситуацию в целом? Как представляется, опять же к очень большому сожалению, вероятность этого мала.

Прежде всего, следует отметить, что точечное реформирование уголовно-процессуального закона уже давно демонстрирует свою неэффективность, в том числе едва ли способствует реальному расширению возможностей защиты по сбору доказательств.

Например, относительно недавние изменения (ч. 2.1 ст. 58 УПК РФ, ч. 2.2 ст. 159 УПК РФ, введенные Федеральным законом от 17.04.2017 № 73-ФЗ), направленные на преодоление препятствий в вопросе привлечения специалистов и приобщения их заключений, умело игнорируются правоприменительной практикой.

Отсутствие ожидаемого результата, на мой взгляд, связано не столько с характером самих изменений (иногда они бывают действительно полезными и здравыми), а с тем, что фундаментальные проблемы отечественного уголовного судопроизводства пытаются разрешить косметическими (порой хаотичными и бессистемными) правками, которые, естественно, не справляются с такой задачей.

Участие защитника в доказывании – одна из таких фундаментальных проблем, которая требует комплексного, сущностного подхода для ее решения. Прежде всего, она связана с противоречивым характером установленной в России модели предварительного производства и, как бы это ни звучало парадоксально, с неопределенным положением лица, ведущего производство по делу. По сути, современный российский уголовный процесс (в особенности его досудебная часть) – это смесь абсолютно разных по своей природе норм и институтов, которые не могут нормально функционировать в рамках одной системы. Не встраиваются в единую логику принцип состязательности на досудебных стадиях с наличием сторон обвинения и защиты и необходимость лица, ведущего производство по делу, помимо прочего устанавливать обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния. Отсюда в реальной действительности сложно найти причину того, почему следователю, отнесенному законом к стороне обвинения, эффективность работы которого оценивается по количеству направленных в суд уголовных дел, необходимо по ходатайству защитника приобщать заключение специалиста, прямо противоречащее его позиции и отдаляющее от желаемой цели.

Таким образом, до того как в России не будет выстроена нормальная, непротиворечивая модель предварительного производства, думается, вопросы о роли защитника в доказывании будут возникать вновь и вновь. Процесс формирования такой модели (причем независимо от вектора развития) длителен, сложен и требует фундаментального и взвешенного подхода, а не отдельных, частных изменений закона. В противном случае защитники и дальше в ответ на свои ходатайства будут читать хорошо всем знакомое: «следователь вправе самостоятельно направлять ход расследования и т.д.» либо и вовсе видеть решения, аналогичные приказу РФЦСЭ.