Десять ответов Жанны СЫРБУ
Право на отвод – не модный тренд, оно продиктовано жизнью
Обратиться к Жанне Анатольевне нас побудила ее статья, размещенная на сайте Федеральной палаты адвокатов РФ в разделе «Мнения». Логичная и стройная, она всё же оставила мне почву для сомнений, которые, не стесняясь, могу признать старомодными. Уходит ли дух «старой» адвокатуры, туда ли ему и дорога, как быть с концепцией, которая закладывалась в Закон об адвокатуре в 2002 г., – об этом я попытался спросить. Следует отметить также, что, пока шла работа над этим интервью, не менее стройный и логичный анализ института отвода представил на том же ресурсе советник ФПА РФ адвокат Нвер Гаспарян.
– Жанна Анатольевна, Ваша статья, посвященная пока несуществующему институту отвода в дисциплинарном производстве в отношении адвокатов, привлекла внимание. Лично мне она понравилась стройностью изложения. Нельзя не признать, что наблюдается некий тренд на трансформацию модели дисциплинарного производства, на что Вы указываете, ссылаясь на изменение в законодательстве, которое устранило участие президентов палат в работе квалификационных комиссий.
– Не могу согласиться с тем, что существует модный тренд. Жизнь диктует нам новые правила, и появляются новые вызовы. Это касается не только КПЭА и норм корпоративного регулирования, но и законодательства в целом. Кодекс профессиональной этики адвоката и другие содержащие этические положения акты не раз корректировали с момента их принятия. Ярким примером являются правила поведения адвокатов в Сети. В 2002 г. вопрос был явно неактуален, но время изменило это. Любым нормам свойственно развитие. Почему бы нам на данном этапе не озаботиться обсуждением новых возможностей в условиях свойственности института отвода всем видам процесса?
– Позвольте поинтересоваться: чем лично Вас заинтересовала эта тема?
– Я достаточно длительное время являюсь членом Квалификационной комиссии Адвокатской палаты Липецкой области. В процессе рассмотрения дисциплинарных производств мы встречаемся со случаями, демонстрирующими необходимость совершенствования норм профессионального кодекса. Если в отношении законов РФ мы достаточно ограничены во влиянии, то КПЭА – это корпоративный акт адвокатского сообщества, и в наших силах сделать его идеальным. Оставаться в стороне – значит проявлять безразличие.
– Мне кажется, в концепции дисциплинарного производства заложена идея профессионального товарищества, которая унаследована от советов присяжных поверенных. Лично для меня это означает, что во главу угла ставится не казуистика процедуры, а разговор по профессиональным душам и суждения по профессиональной совести. Право на профессиональное наставление, на мой взгляд, у члена квалификационной комиссии возникает вследствие признания его нравственных и профессиональных качеств, того доверия, которое оказывает ему адвокатское сообщество, в том числе и тот адвокат, кто прямо или косвенно, персонально или путем суммы голосов избирает коллегу членом квалификационной комиссии. Близок ли Вам такой взгляд на дисциплинарную процедуру? Как Вы считаете, меняет ли концепцию и не уничтожает ли дух товарищества перевод дисциплинарной процедуры на рельсы процедуры квазисудебной?
– Ни о каком «задушевном товариществе», по моему мнению, не может идти и речи. С правовой точки зрения в нашем случае дисциплинарное производство – это урегулированная внутренними нормами деятельность квалификационной комиссии и совета адвокатской палаты, направленная на привлечение или отказ в привлечении адвокатов к дисциплинарной ответственности.
Процедурные основы дисциплинарного производства, закрепленные профессиональным кодексом, основаны на принципах демократического общества: законности, гласности, объективности, равенства всех перед законом.
Адвокат, нарушивший нормы Закона об адвокатуре и КПЭА, должен понести наказание в рамках компетенции, предоставленной совету палаты. И напротив, если при рассмотрении дисциплинарного производства, основываясь на доказательствах, представленных сторонами, мы придем к выводу о том, что адвокат действовал добросовестно, то и примем соответствующее решение.
Никто не должен взывать к чьей-либо совести при рассмотрении дисциплинарных производств, а решение члену квалификационной комиссии следует принимать, основываясь исключительно на доказательствах и нормах профессиональной этики. Член квалификационной комиссии должен быть одинаково справедлив к каждой из сторон.
Кроме того, мне не кажется, что принятие решения о прекращении статуса может быть «задушевным». «Товарищеский» подход в процедуре, где участвуют две стороны, ошибочен и способен подорвать доверие граждан. Объективность, беспристрастность, состязательность, равноправие определяют качество рассмотрения дисциплинарного производства.
– Какое конкретно регулирование права на отвод и какой механизм его реализации Вы бы предложили сообществу? Что делать, если отвод заявлен всему составу комиссии?
– Институт отвода (самоотвода) в российском законодательстве является межотраслевым. Его положения отражены практически во всех процессуальных кодексах, а также в различных федеральных законах (например, «Об исполнительном производстве»). Данный институт является необходимым элементом правильного и беспристрастного рассмотрения любого дела, будь оно судебным или дисциплинарным. Если внимательно проанализировать нормативные акты, то мы увидим, что отвод во всех процессуальных нормах зеркален. Нужно использовать эти имеющиеся нормы и практику. Возможным регулированием было бы рассмотрение отвода членами квалификационной комиссии или совета в отсутствие члена, которому такой отвод заявлен. При этом участники производства должны иметь право на заявление такого количества отводов, которое равно числу членов совета и/или квалификационной комиссии, но в одном заявлении может быть отвод только одному лицу. Важно предоставить возможность отводимому лицу дать объяснения. Я полагаю, что для формулирования редакции этой нормы нужно создать рабочую группу, которая обобщила бы предложения региональных квалификационных комиссий и советов. Вовлечение регионов, на мой взгляд, существенно улучшило бы качество проектируемой нормы.
– Считаете ли Вы упомянутую Вами норму Кодекса профессиональной этики нотариусов процедурой отвода? Каков механизм ее реализации?*
– Я не считаю Кодекс профессиональной этики нотариусов в РФ идеальным документом. Коллегам тоже есть над чем поработать. На мой взгляд, отведенное лицо не должно участвовать не только в голосовании, но и в обсуждении, в рассмотрении в целом. Но начало в обеспечении права на справедливое рассмотрение дисциплинарного производства в данном профессиональном сообществе уже положено.
– Как право на отвод согласуется со способом формирования состава квалификационной комиссии по квотам, установленным в Законе об адвокатуре? Вправе ли адвокаты – участники производства отводить госслужащих – членов комиссии, а ведомства – инициаторы дисциплинарных производств – отводить адвокатов? Не приведет ли институт отвода к пересмотру «пакетного соглашения» – договоренности с государством, достигнутой при принятии Закона? Можно ли считать, например, представителей Минюста косвенно заинтересованными и соответственно подлежащими отводу при рассмотрении в квалификационной комиссии дел по представлению Министерства? А если так считать нельзя, то почему?
– Институт отвода же не лишает Управление Министерства юстиции в РФ права по-прежнему обращаться с представлениями о возбуждении дисциплинарных производств. Государство и профессиональное сообщество заинтересованы в справедливости и сбалансированности процедур. Так что «пакетному соглашению», о котором Вы спрашиваете, ничего не грозит.
Члены комиссии после ее формирования имеют одинаковые права и обязанности, поэтому совершенно неправильна позиция разделять их на представителей государства, судебной системы, адвокатуры. Федеральный законодатель для правомочности на заседании предусмотрел кворум и состав квалификационной комиссии без каких-либо условий.
– Каковы критерии заинтересованности члена квалификационной комиссии?
– Уместны имеющиеся процессуальные подходы. Например, в соответствии с подп. 2, 3 п. 1, п. 2 ст. 16 ГПК РФ мировой судья или судья не может рассматривать дело и подлежит отводу, если является родственником или свойственником кого-либо из лиц, участвующих в деле, либо их представителей; лично, прямо или косвенно заинтересован в исходе дела; имеются иные обстоятельства, вызывающие сомнение в его объективности и беспристрастности. В состав суда, рассматривающего дело, не могут входить лица, состоящие в родстве между собой. Нормы с аналогичными правилами содержатся и в ином процессуальном законодательстве, в частности в Арбитражном процессуальном кодексе РФ, УПК РФ, КАС РФ.
– В статье Вы упоминали о том, что роль вице-президента в дисциплинарном производстве не критикуется сообществом. Вместе с тем Вы пишете, что «практически при рассмотрении всех судебных споров при обжаловании решений совета адвокаты обязательно ссылаются на данное нарушение», понимая, очевидно, под «нарушением» то обстоятельство, что вице-президент и вносит представление, и голосует как член совета. Не могу ничего сказать, ссылаются ли адвокаты всякий раз на это как на нарушение в судебных спорах, но, может быть, адвокатское сообщество потому и не усматривает в этом какой-то проблемы, что самих дел по обжалованию решений советов немного, а фраза скорее дежурная?
– Не думаю, что количество дел является объективным критерием оценки. Нужно ли дожидаться большого числа соответствующих разбирательств, когда есть возможность избежать их вовсе? На мой взгляд, как минимум неверно говорить о том, что полномочия вице-президента, который и вносит представление, и голосует как член совета, не могут стать нарушением прав сторон в дисциплинарном производстве только лишь потому, что таких случаев немного. Вице-президент, обращаясь к президенту палаты с представлением, уже высказался в нем о том, что в действиях адвоката имеется проступок, и этот факт, вне всяких сомнений, ограничивает его свободу, объективность, беспристрастность и независимость при рассмотрении дисциплинарного производства в отношении адвоката.
– Институт отвода ориентирован на устранение личной необъективности. Какие есть основания считать, что вице-президент, по должности вносящий представления в массе случаев, а не в каком-то одном конкретном, является лицом ангажированным? Кто, по Вашему мнению, должен вносить преставления, если остаться на той позиции, что вице-президент является и членом совета палаты?
– Я думаю, что «ангажированный» – не вполне уместное слово. Очевидно, если в процессе рассмотрения дисциплинарного производства вице-президент придет к выводу о необоснованности своего представления, то он должен отказаться от него, а не голосовать «против». Так почему в обратном случае он имеет право на голосование «за» свое представление? Совмещение функций обвинения и наказания недопустимо. Право на внесение представлений дает вице-президенту Закон об адвокатуре. Возможно, при рассмотрении данных дисциплинарных производств выходом будет лишение вице-президента права голоса.
– Вы являетесь заместителем председателя Квалификационной комиссии АП Липецкой области. Как часто комиссия сталкивается с проблемой отводов? Как часто обжалуются решения Совета АП по дисциплинарным производствам, в которых были заявлены отводы? Как на практике поступают комиссия, Совет палаты и Вы лично как член комиссии, сталкиваясь с отводами?
– В Адвокатской палате Липецкой области был один случай заявления адвокатом отвода председателю Квалификационной комиссии. В итоге она рассмотрела дисциплинарное производство в составе, который не вызывал сомнений в объективности. Председатель комиссии, которому было выражено недоверие, не принимал участия ни в обсуждении, ни в голосовании. Мне кажется, что избранный подход был наиболее объективным.
Однако нет никакого смысла обсуждать, как мы выходили из этой ситуации, как и нет смысла сохранять недостаток регулирования. Совершенствование норм – процесс обычный и правильный.
– Спасибо за содержательные ответы!
* Кодекс профессиональной этики нотариусов в РФ:
«11.3. Член комиссии по профессиональной этике, лично, прямо или косвенно заинтересованный в результатах рассмотрения дела, не участвует в голосовании».