Адвокат – советник по вопросам права или поборник воли доверителя?

Статья эксперта «РА» о сущности адвокатской профессии и иногда встающих перед адвокатами профессионально-этических дилеммах

Анна КУДРЯШОВА

Кудряшова Анна Викторовна – адвокат Адвокатской палаты Челябинской области; ведет адвокатскую практику в Коллегии адвокатов по Центральному району г. Челябинска. Статус адвоката получен в 2002 году.
При осуществлении адвокатской деятельности отдает предпочтение нетипичным и сложным уголовным, гражданским и арбитражным делам, требующим нестандартных решений и умения использовать разнообразный, комплексный правовой инструментарий.
За профессионализм и многочисленные успехи в защите прав, свобод и законных интересов доверителей награждена Почетной грамотой Адвокатской палаты Челябинской области и Благодарственным письмом Законодательного собрания Челябинской области. Постоянно участвует в профессиональных научно-практических мероприятиях (конференциях, курсах повышения квалификации), публикуется в официальных изданиях адвокатской корпорации России (на интернет-ресурсе «Российский адвокат», в журнале «Российский адвокат», в официальном издании ФПА РФ «Адвокатская газета»).  

Достаточно часто в последнее время коллеги ведут дискуссии на темы: 1) кто такие на самом деле адвокаты; 2) в чем заключается базовая задача адвокатской деятельности; 3) в чем суть квалифицированной юридической помощи, оказываемой адвокатами доверителям? Эти вопросы, безусловно, появляются из нюансов и профессионально-этических сложностей осуществления адвокатской практики, при ведении которой часто возникают дилеммы, например: какую позицию занимать адвокату при рассмотрении судом ходатайства об избрании подзащитному меры пресечения в виде заключения под стражу, если сам подзащитный согласен на такую меру; какую позицию избрать адвокату при продлении принудительных мер медицинского характера, если мнение подзащитного на этот счет неизвестно, ведь не исключено, что он согласен на принудительное лечение.

Посмотрим, что нам может сказать об этом «профильное», адвокатское законодательство.

Так, согласно положениям ч. 1 ст. 1 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Закон об адвокатуре) адвокатской деятельностью является квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе получившими в законном порядке статус адвоката лицами своим доверителям (людям и организациям) с целью защиты их прав, свобод и законных интересов. При этом ст. 2 Закона об адвокатуре определяет адвоката как независимого советника по правовым вопросам. Также ст. 2 регламентирует виды юридической помощи, оказываемой адвокатами, среди которых: предоставление консультаций, составление процессуальных документов и представление интересов доверителей в судах и госорганах, защита доверителей в уголовных процессах и т.д.

В соответствии с п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката (КПЭА) при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности; активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь в своих действиях положениями Конституции Российской Федерации, федерального законодательства и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Из изложенного следует, что адвокат является независимым специалистом в области права, который использует свои юридические познания и свое профессиональное мастерство для оказания квалифицированной юридической помощи своим доверителям путем дачи им советов и представления их интересов. Существо деятельности адвоката, по моему мнению, определяется парадигмой «адвокат – независимый советник по вопросам права», а если сформулировать предельно лаконичную максиму, то: «адвокат – советник». 

Таким образом, сущность адвокатской помощи видится мне в первую очередь в предоставлении доверителю профессиональных юридических советов о том, как ему лучше (более эффективно) защищать свои права, а вот принятие конкретных решений о претворении в действительность тех или иных способов и методов защиты в определенной последовательности – всё же право и прерогатива самого доверителя, но не его советника-адвоката. Уверена, что в тех случаях, когда есть возможность согласовать позицию по делу с подзащитным, ответственность за неверный выбор способов и методов защиты прав в конечном счете должен нести сам доверитель (хотя, конечно, адвокат – профессионал, который помимо всего прочего должен уметь объяснять доверителю, какие именно действия необходимо осуществить в его интересах). 

Не стоит забывать, что при оказании квалифицированной юридической помощи адвокат не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя (за исключением случая, когда коллега убежден в наличии самооговора); также не вправе делать публичные заявления о доказанности вины доверителя, если тот ее отрицает (ст. 6 Закона об адвокатуре).

Однако нередко при осуществлении реальной адвокатской деятельности возникают ситуации конфликта желаний доверителя и положений закона, требующие от адвоката быстроты реакции и четкости в следовании предписаниям адвокатского законодательства. В противном случае коллега рискует стать заложником «хотелок» своего клиента, но ведь это непрофессионально, просто не по-адвокатски.

Статьей 10 КПЭА регламентировано: «Закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или требования доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил, предусмотренных настоящим Кодексом, не могут быть исполнены адвокатом». Приведенная норма КПЭА как нельзя лучше коррелирует с нормами адвокатского законодательства, упомянутыми выше. Дух этих правовых норм и их совокупный смысл видятся мне в том, что воля доверителя не может быть выше норм Закона об адвокатуре и Кодекса адвокатской этики. Если же желания доверителя вступают в противоречия с нормами закона и КПЭА, то они для коллег должны иметь характер ничтожных.

Но как быть, если твой подзащитный согласен на избрание в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу, а вот в материалах дела заметно множество нарушений норм уголовно-процессуального права, не позволяющих адвокату с чистой совестью не возражать против заявленного стороной обвинения ходатайства? Не будет ли в таком случае не только слепое поддержание позиции подзащитного, но и молчаливое непротивление ей со стороны адвоката недостойным профессионала самоустранением от защиты?

Именно такую позицию и заняла Коллегия по уголовным делам Челябинского областного суда в одном своем частном постановлении, в котором прямо утверждается, что даже при «согласительной позиции» подзащитного адвокат должен давать профессиональную оценку юридическим фактам в целях улучшения позиции своего доверителя.

По дисциплинарному делу, инициированному указанным выше частным постановлением Челябинского областного суда, Квалификационная комиссия Адвокатской палаты Челябинской области пока еще не вынесла своего заключения, а мы, не обладая полным объемом фактических данных по этому делу, не можем со стопроцентной достоверностью оценить правильность действий нашего коллеги. Вместе с тем, оценивая лишь приведенные выше сведения, приходишь к выводу, что отраженная в частном постановлении позиция Челябинского областного суда содержит рациональное зерно. Ведь в силу наличия профессиональных знаний и навыков адвокат обязан не просто априори соглашаться с позицией доверителя, зачастую не обладающего юридическими познаниями, но в случае необходимости прямо указать суду в интересах своего подзащитного на нарушения закона в представленных стороной обвинения процессуальных документах.

При этом, конечно, каждая ситуация индивидуальна, и лишь защитнику она наилучшим образом видна при непосредственном ее рассмотрении. Ведь бывают случаи, когда содержание под стражей на самом деле отвечает интересам подзащитного. Например, когда у него нет работы и средств к самостоятельному существованию (в том числе при нахождении под домашним арестом), в местах принудительной изоляции он будет всё же обеспечен минимально необходимым за счет государства. Или когда изначально видно из материалов судебного производства, что в последующем подзащитному всё же будет вынесен обвинительный приговор, время его содержания под стражей можно будет использовать для льготного зачета в срок последующего исполнения приговора.

Адвокату в таких случаях, по моему мнению, необходимо прежде всего согласовать правовую позицию со своим доверителем. Если же такой возможности нет (что тоже встречается в адвокатской практике), а в деле отсутствуют признаки явного самооговора подзащитного, то необходимо поддерживать доверителя  и занятую им линию поведения. При этом при наличии соответствующих оснований совершенно обязательно обращать внимание суда на выявленные адвокатом в материалах дела нарушения закона, что действительно может способствовать обеспечению права подзащитного на законное судопроизводство.

В заключение хочу привести мнение уважаемого ученого XIX века – профессора права, криминолога, товарища обер-прокурора Уголовного кассационного департамента Сената Ивана Яковлевича Фойницкого, утверждавшего в одном из своих трудов, что защитник перед судом представляет волю закона, которую он должен уважать превыше интересов клиента (Фойницкий И.Я. Защита в уголовном процессе как служение общественное. СПб., 1885. – Прим. ред.). Думаю, этот высказанный более 100 лет назад тезис дореволюционного российского профессора до сих пор не утратил своей актуальности.

Таким образом, стоящие перед адвокатами задачи – оказание квалифицированной юридической помощи и профессиональная правовая защита интересов доверителей, но не любой ценой, а исключительно в рамках правового поля.

При этом в случае наличия соответствующего желания доверителя, но при отсутствии оснований и перспектив должен ли адвокат обжаловать судебный акт (особенно в уголовном процессе)? Не выглядит ли он в таком случае глупо? Думаю, в подобных ситуациях всё же должен обжаловать, даже если не рассчитывает особенно на положительный результат от данных своих действий. Неблагоприятных последствий для подзащитного обжалование обвинительного приговора не принесет, нарушений требований закона и этических адвокатских норм в таких действиях нет, а судебный процесс – всё же  процесс не машин, а людей, и каждый судья – прежде всего человек, который смотрит на конкретные обстоятельства дела под своим углом зрения.

Поэтому даже снижение назначенного судом наказания на несколько месяцев в результате рассмотрения апелляционной или кассационной жалобы – это уже положительный результат для подзащитного, а следовательно, и показатель качества квалифицированной юридической помощи, оказанной ему адвокатом.

Вот в таких ситуациях профессиональному советнику по правовым вопросам точно следует поддерживать волю подзащитного, облекая ее в профессиональную юридическую форму четкого определения требований и верного анализа обстоятельств и доказательств по делу.